Как-то неожиданно и само собой всё получилось: Федя умер, а Люба ушла жить в освободившуюся мамину квартиру. Там тоже все почему-то разом, в одночасье умерли. Ужасно.

Теперь только, когда закончились эти ужасные хлопоты, Августа Семёновна осознала, что она совсем почти одна целый месяц, и ей решительно некуда голову преклонить. Некому было давать указания, и никто больше не восторгался ею, и не жалел её, не предвосхищал её желания. Разве это жизнь? В квартире было пусто и уныло. Теперь она была сама по себе. Ничья. Ужасно.

Под этими невесёлыми впечатлениями она грустно и одиноко ехала в нарядном, новом, только что выпущенном трамвае. Весело и беззаботно объявлялись остановки, безмятежно переговаривались пассажиры. Никто не знал – как сейчас нестерпимо плохо Августе Семёновне. Ей хотелось плакать, но она не плакала – макияж. Ужасно.

Августа и не заметила, как рядом на свободное место к ней подсел интеллигентный, пожилой мужчина. Он что-то давно ей рассказывал, но Августа не слышала ничего, потому что жила в своём грустном и невесёлом мире. Однако, она кивала соседу и прилично улыбалась. Сама по себе, отстранённо промелькнула почему-то мысль:

– Наверное, мой ровесник. Чем-то похож на Федю.

Незнакомец, наконец, достучался до сознания Августы Семёновны: он поинтересовался – любит ли его прекрасная незнакомка шахматы? У него прямо сейчас родилась новая, гениальная шахматная композиция, а рассказать некому.

Августа была человеком практичным. Теперь о своих гениальных шахматных открытиях шахматный гений рассказывал своей дорогой избраннице в своей шикарной квартире.

Новый знакомый Августы оказался не только хорошим шахматистом, но и состоятельным человеком. Теперь Августа Семёновна пропадала на самых дорогих курортах, носила красивые, эксклюзивные вещи, ни в чём не нуждалась. Новый избранник был романтиком и называл Августу «Моя прекрасная дама», «Зефир души моей». Ей необыкновенно шли все его подарки, новые, придуманные для неё нежные имена, наверное, потому что Августа Семёновна всегда была изысканна в необыкновенных и самых дорогих шляпках. Теперь шляпки были не просто дорогие, а непременно брендовые. Хотя, надо отдать должное – ей шли абсолютно все в мире шляпки. Она умела их носить. На её красивой головке любая шляпка была как родная. Какая прелесть.

Августа так была постоянно занята, что месяцами не звонила Любе. А когда звонила, то после звонка, хоть и не долго, но почему-то какое-то время сидела в задумчивости. Но потом снова забывала звонить Любе. Ужасно.

Новое шахматное чудо Августы было, действительно, удивительным: он писал книги, давал интервью, всем был нужен и интересен. Августа Семёновна с удовольствием купалась в лучах его немалой славы, хотя в том, что он делал – решительно ничего не понимала, да и не старалась понять. Зачем? Ей и так было хорошо. Однако, избранник Августы терпеливо и увлечённо объяснял своей прекрасной даме свои гениальные шахматные открытия каждый день. Какая прелесть.

Прекрасная дама всегда внимательно слушала, слушала с почтением и восхищением гениальные шахматные рассказы, ничего в них не понимая, и как-то между рассказами вступила в законный брак с шахматным гением. И опять удачно. Какая прелесть.

А вот Люба по-прежнему одна. Ужасно.

Рассказ 3. Мама зря не скажет

Стране нужно было очень много угля, поэтому шахты работали и день, и ночь. А папа был директором шахты. Конечно, и ему приходилось работать и днём, и ночью.

Так рассуждала про себя Мая. А ещё она думала о том, что на папиной шахте работают сплошь одни передовики производства, и главный передовик, – конечно, самый красивый, добрый и хороший во всём мире – её папка, самый любимый и родной.