– Мне не нравится эта идея! Моя сестра не причастна к этому миру! Вы не имеете право решать за Ивэлин! – Взревел король Рейнграда, сжимая кулаки.

Сомнар взглянула на него с лёгкой грустью:

– Это цена за спасение, король. Договор, что был совершён много лет назад. Настало время платить по долгам…

Арслан схватился за меч и резко вытащил клинок, устремив остриё на бога Знаний.

– Вы не получите мою сестру! – уверенно заявил он, сжимая оружие и готовясь сделать выпад для удара.

– Арслан! – королева кинулась к супругу, хватая его за локоть.

Глупец не понимал, против кого выставил оружие. Боги не любят, когда люди считают себя всемогущими. Как правило, за такое поведение их очень быстро ставят на место. Только ни Ксантр, ни Сомнар не пошевелились.

– Страх, смешенный с гневом, часто приводит к глупым поступкам. Опусти клинок, король.

– Она – человек! – выкрикнул он, дыхание сбилось. – Она не должна страдать из-за ваших ошибок, из-за ваших игр!

– Она уже страдает, – едва слышно отозвалась Катерина. – Сны терзают её. Она видит то, чего не должна видеть. Слышит голоса, которые принадлежат не ей. Ты сам видел, Арслан. Это не случайность. Это – след.

Взгляд голубых глаз, светящихся злостью, метнулся на полубогиню.

– Делаешь всё, лишь бы спасти сестру, да? – горько усмехнулся король. – Почему я не могу сделать тоже самое для своей?!

– Напомните тебе, что ты готов был отдать Фьори под нож, лишь бы защитить Ивэлин? Ты уже однажды попытался спасти свою семью, посмотри, чем всё обернулось!

– Обвиняешь меня?! Фьори – королева Эстериона! Она была предназначена для этой жизни, но моя сестра – нет!

Ксантр, всё это время молчавший, наконец поднялся с места. Комната, казалось, притихла, подчиняясь его присутствию.

– Ты ошибаешься, Арслан, – спокойно начал он. – Никто не «предназначен» для страдания. Ни твоя сестра, ни Фьори, ни кто-либо иной. Амария выбрала оболочку не исходя из того, сколько страданий ждёт впереди. Она искала ту, что будет сочетать в себе любовь и ненависть. Два сильных чувства, глубину которых может понять лишь тот, что любил и ненавидел так сильно, что готов был уничтожить. Фьори любила. Любила так, что предала. И ненавидела так, что готова была умереть. Её чувства не укладываются в простые человеческие рамки – в этом и была её сила.

Ксантр прикрыл глаза, втягивая воздух, пропитанный ароматом воска и бумаги.

– Фьори была идеальной оболочкой. Стань она богиней, Аксель бы ни за что не смог ей противостоять, – улыбка скользнула по лицу бога, когда он осознал глубину мотивов своей сестры.

Амария действительно всё продумала: спрятать сердце могущественного создания в своей будущей оболочке, в той, кого полюбит сам бог Войны. Было бы разумнее рассказать обо всём Фьори и не оставлять её в одиночестве разбираться во всём. Сделай богиня это, ошибок удалось бы избежать. Но теперь не имело смысла сожалеть о прошлом. Боги не всемогущи, они ошибаются… Вот только эти ошибки имеют непосильную ношу.

– Если ты действительно хочешь спасти Ивэлин, – продолжил бог, – не мешай ей сделать выбор. Потому что, в отличие от тебя… она уже чувствует, куда должна идти.

Король стоял, не отвечая. Меч всё ещё был в руке, но теперь казался неуместным, лишённым веса. Лишь дыхание давалось с трудом – как у человека, которому только что показали истину, слишком близкую к сердцу, чтобы принять сразу.

Когда в тебя никто не верит, перед тобой открывается два пути. Один – раствориться в тени, стать незначительным, как того хотят остальные, исчезнуть, уступив собственную жизнь чужим ожиданиям. Второй – это восстать против их неверия, доказать не просто свою ценность, а показать им, как сильно они недооценили тебя. Не за то, кем ты мог быть, а за то, кем ты всегда был.