– Я так рад, что ты жив! Без тебя было бы очень скучно в этой клетке.

– Наверное, мне повезло, – ответил я с облегчением и начал одеваться, одновременно наслаждаясь куском хлеба.

– Да, ты счастливчик, – сказал он и переключил своё внимание на других.

Мы часто видели, как больным заключённым делали уколы или давали таблетки, после чего они исчезали в кабинках. Никто не знал, что с ними происходило дальше, но, думаю, ничего хорошего. Редко кого-то из заболевших оставляли, но я оказался в их числе. Более того, мне становилось лучше, я быстро шёл на поправку.

Процесс выхода из душа и входа в цех также был ограничен по времени. Похоже, в планшетах очередного надзирателя на этой стороне мы выбивались из графика, и он постоянно поторапливал нас.

Последним, что я надел, была повязка с номером производственного участка и местом моей непосредственной работы. Она лежала на табуретке вместе с одеждой: «УЧАСТОК №3, ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ МЕСТО 17». Чаще всего я работал именно здесь.

– Быстрее, у вас мало времени! А не то применим силу! – кричал надзиратель.

В этом месте вся охрана была за стеклом в специальных помещениях, и пока мы переодевались, у нас была возможность пообщаться. 2225-й, подходя к открытому лифту, успел перекинуться парой слов с одним, а затем с другим заключённым. Он интересовался, кто же привлек внимание надзирателя, и кто этот смельчак. На ходу он сказал пару слов и обо мне, что-то о моём везении.

Представляю, как ему скучно, когда у него нет кольца на указательном пальце. Без кольца сложно найти общий язык с окружающими. Но я не слушал его: мне нужно было прийти в себя и работать, несмотря на болезнь. Хотя боль и поутихла, она всё ещё не покидала меня. А мне так хотелось музыки, которую я смогу получить только после смены, но для этого сначала нужно было продемонстрировать свою эффективность.

Когда я подошёл к лифту, то заметил, что рядом с ним собралось около двадцати человек. У всех были разные обязанности. Кто-то был организатором процесса – завсегдатай, который успел поработать на нескольких участках. Его называли старшим смены. Он держался за своё место и был готов на всё, чтобы выслужиться. Другие работали с раскалённым металлом, поэтому носили специальные костюмы. Остальные, включая меня, были обычными обработчиками – подкручивали, поворачивали, слушали и запускали дальше на специальное оборудование.

Производство было ленточным и конвейерным, и было устроено так, чтобы на каждом участке трудились по два или более человека. Это было удобно: если одного убирали, другой мог обучить новичка.

Мы привычно переглядывались, высматривая новеньких.

– Кто новенький? – спросил старший смены. – Отзовись!

– Нету, я всех пересмотрел, знакомые все лица, – ответил кто-то из присутствующих.

– Значит, хорошо живём, сегодня тормозов меньше будет, – подытожил старший.

ГЛАВА 4. Работай, живи и работай

Стояли у громадного грузового лифта, ожидая, когда откроются его решетчатые двери. Мы находились на верхнем ярусе цеха, и по обе стороны от входа в лифт дежурили вооружённые надзиратели. Один из них направил на нас оружие, и мы сразу же подняли руки над головой.

– Вы выбились из графика. Доступ есть? – спросил он в микрофон, затем обратился к другому надзирателю: – В нижнем ярусе готовы? Посмотри, есть ли доступ?

Второй надзиратель, слегка повернувшись к нам боком, посмотрел вниз на цех:

– Можно входить. Предыдущая смена ушла, лифт уже почти поднялся.

– Отлично! Готовы, открывайте, – сказал первый в микрофон.

Под давлением амортизаторов большие двери открылись, и мы вошли в лифт. В этот момент производственные линии остановились. Сверху было видно, как каждый заключённый на нижнем ярусе положил инструмент и поднял руки вверх. Слышен был только шум автоматически работающих механизмов.