Вообще соотношения между деньгами и рациональностью экономической деятельности сложнее, чем может представиться на первый взгляд. С одной стороны, конечно, именно деньги позволяют все посчитать и сравнить, что ведет к всеобщей рационализации. С другой – обращение денег приобретает независимость от обращения товаров и свои сложности, в которых не все могут разобраться. Свойство денег как чистого количества пробуждает в человеке и рациональные, и иррациональные стороны.
В параграфе про теорию фирмы можно было бы заменить примеры на новые, но суть дела, кажется, осталась неизменной. Решающим фактором является выбранный уровень абстракции: если вас удовлетворяет взгляд на фирму как на экономического агента, действующего в области предложения благ и услуг и максимизирующего свой результат (прибыль), то вы являетесь приверженцем неоклассики и не нуждаетесь ни в какой особой теории фирмы. Если же вы хотите проникнуть внутрь этого «черного ящика», вы можете прибегнуть к неоинституциональной или поведенческой теории фирмы, которые делают акцент на ее организационной и мотивационной структуре или реальных процедурах принятия решений.
Третий параграф, посвященный поведению потребителей, вероятно, наименее адекватен данной большой и многосложной области исследований. Если бы я осмелился взяться за такую тему сейчас, то прежде всего уточнил бы, на каких именно участках этого бескрайнего поля будет сосредоточено внимание: например, на моделировании потребительской функции (зависимости совокупных потребительских расходов от совокупных личных доходов). Некоторые же другие области, упомянутые скороговоркой, лучше было вовсе не затрагивать. Причислять к теории потребительского поведения работы основателей маржинализма я бы теперь вряд ли стал, хотя любопытно, как менялся взгляд на отношение покупателя к приобретаемой им вещи в истории экономической науки: от области, лежащей за пределами экономики, у классиков до образца для любого экономического исследования у маржиналистов. Что же касается Джевонса и Менгера, то у них мы встречаем теорию ценности и цены, то есть обмена, а не потребления. В этом параграфе также нечетко выделена грань между когнитивными аспектами модели человека и мотивацией. И в том, и в другом случае, может быть, избыточное внимание уделялось альтернативам, которые выдвигали предпосылкам экономической теории «чистые» психологи (Маслоу, Фестингер, а также Фишбайн и Айзен). Очевидно, во время написания книги я еще нечетко различал поведенческую (психологическую) экономику, которая является частью экономической науки, и экономическую психологию, которая входит в науку психологическую. Подраздел про потребительскую функцию в макроэкономике и модель человека в ней написан более складно и не нуждается в комментариях за исключением того, что мода в макроэкономике с тех пор ушла еще дальше от исследований совокупного спроса и предложения в кейнсианских и хиксианских традициях. На первых ролях оказалась микрооснованная макроэкономика, опирающаяся на репрезентативного рационального агента, представляющего собой экономику в целом. В такой макроэкономике модель человека представляет большой интерес (на этом мы остановимся чуть ниже), но проблемы агрегирования в ней просто не существует.