Он сжал горло еще сильнее, и Кдан жалобно захрипел, умоляя отпустить.

– Прекрати, ты его задушишь! Мы в одной команде.

Ваен милостиво убрал руку и напоследок ногой пихнул поверженного противника в живот. Он проделал это с такой силой, что бедняга отлетел в сторону и больно ударился головой о выступающий барельеф.

– Немедленно извинись и расскажи, куда собрался бежать!

Кдан упрямо молчал.

– Я убью тебя, – дурея от бешеной злобы, прорычал Ваен, направляясь в его сторону.

– П-прости, – поспешно пробормотал дрожащий от унижения Кдан, и тот замер, удовлетворенно усмехнувшись. – С шакалами так и надо, иначе совсем разойдутся, – поучительно сказал Ваен Софиру. – Ну так что, шакал, куда собрался?

– Хотел вернуться к тому месту, где мы заходили, – с трудом прохрипел юноша, с беспокойством ощупывая горло. Ему казалось, что нечем дышать. На лбу выступил пот, хоть в подземелье было промозгло.

– Зачем?

– Не знаю. Но мне нужно кое-что проверить.

– Духи свели тебя с ума! – покачал головой Ваен, но больше не стал ему препятствовать. Затравленно оглядываясь на задиру, Кдан заковылял к лестнице. Никто за ним не пошел. Действительно, зачем ему взбрело в голову возвращаться? Какое-то время он в молчании поднимался, а затем его охватил приступ неконтролируемого бешенства. Ненависть к спутникам была такой силы, что он затрясся. Подумать о чем-нибудь другом. Хорошо, что они не успели слишком далеко уйти. Знакомая сцена пахтанья Молочного океана. Луна, корова, камень, и все остальное в обратном порядке. Прелестные небесные танцовщицы апсары32 с полуприкрытыми губами и развевающимися одеждами. Кдан нарочно не смотрел на них. Спустя какое-то время своего упрямого продвижения он оказался на том месте, где они недавно начали путь. Юноша остолбенело замер: проход был закрыт монолитной плитой! Кажется, их и не собирались выпускать!

33

В первые минуты страшное отчаяние, сродни безумию, охватило Кдана. Он кинулся к плите и принялся стучать по ней, словно надеясь сдвинуть каменную глыбу с места. Разум совсем отказал ему. Пару раз он со всей силы ударил по стене и слабо застонал, ибо разбил костяшки рук. Засочилась кровь, окропив камень. Совершенно измученный, Кдан упал на колени и принялся покачиваться из стороны в сторону. Перед его воспаленным взором вихрем проносились картинки из прошлого.

Мама решила взять его с собой в горы, а Кдан страшно боялся высоты. Может, если бы не присутствие матери, он бы немедленно ретировался, как трусливый шакал. Но она идет рядом с ним по извилистой тропе с корзиной душистых цветов на голове, а он весело бежит впереди, чувствуя себя настоящим мужчиной. Отважным Арджуной34, сыном самого небесного Индры и военным лидером Пандавов35. Мальчик при этом никогда не отличался особой смелостью, зато мама была смелой за них двоих.

Сцена меняется.

Маленький Кдан неудачно упал, в кровь разбив колени о булыжник. Слезы лились из его глаз нескончаемым потоком, словно вновь пришли времена Ману36, когда грянул великий потоп. Бабушка успокаивала его, но безуспешно. И тогда она сказала ему:

– Знаешь, когда твоей маме было пять лет, она пролила на себя котелок с кипящей водой, где варился рис. Ладони ее покраснели, кожа начала слезать. Надо ли пояснять, что я была в ужасе? Я рыдала от испуга за дочь.

– А что мама? – спрашивал Кдан с любопытством. Он уже перестал плакать.

– Она принялась меня успокаивать! Пятилетний ребенок стал гладить меня по щеке своими красными обваренными ручками и шептать, что ей совсем не больно.