– Представляешь, что я недавно узнала! Оказывается, инцест – это совсем не обязательно занятия сексом. Когда взрослые ходят голыми перед своими детьми – это растление несовершеннолетних, даже статья такая есть. Поэтому стоит цензура на фильмах 18+. Дети не могут выдержать вид обнаженных людей, сцены насилия или секса без колоссального ущерба для психики. То же касается совместного сна и рассказов детям о своей половой жизни.

Она сетовала, что книг на эту тему раз-два и обчелся. И упоминала, что почти все девочки и взрослые женщины сталкиваются с домогательствами в той или иной форме. Ее любимая покойная малышка. И еще одна ее знакомая, которую она часто упоминала, Гретель.

– Надо как-нибудь вас познакомить, – сказала она мне, – мне кажется, вы друг другу очень понравитесь.

* * *

Дома я тоже рисовала, но в основном черно-красные абстрактные картины. В одиночестве мне было очень плохо. Меня уничтожал стыд и ненависть к себе. Я мечтала о смерти. Мучалась от кошмаров, не могла спать. Мне казалось, что хуже меня нет человека, такой грязной, мерзкой девицы.

Я ненавидела себя за то, что поверила дяде Арнольду. Позволила ему себя использовать, трогать свое тело, тереться об меня. Я не могла себя за это простить. Эти мысли разъедали мой мозг. Я все хуже училась, у меня еле хватало сил на работу по дому или уроки. Будущее казалось мне беспросветным.

Только у Марии мне было хорошо. Вдали от нее мне казалось, что и ей я внушаю отвращение, что она еле терпит меня по доброте душевной. Но когда я видела ее ласковые глаза и теплую улыбку, то понимала, что это всего лишь мои мрачные фантазии.

Память о предательстве всех, кого я подпускала близко, давала себя знать. Ладно, дядя Арнольд. Мужчина, понятно, что он хотел секса, польстился на молоденькую неопытную девочку. Но тетка Луиза… Ее отношение подорвало мою веру женщинам. Я долго боялась, что и Мария может предать меня или использовать, как Луиза. Но нет, она никогда так не поступала. Она искреннее меня полюбила, как ни трудно мне было в это поверить.

Я чувствовала, что рядом с ней мои раны затягиваются.

* * *

Прошло несколько лет. Я закончила школу, поступила в институт графического дизайна, съехала от дяди с тетей в общежитие. К четвертому курсу мне посчастливилось получить место в маленькой комнатке, где я жила одна. Я подрабатывала дизайнером то тут, то там. Мужчин избегала. Не знакомилась, не флиртовала, вела себя замкнуто и сдержанно.

А потом Мария познакомила меня с Гретель.

Она сразила меня наповал. Такой девушкой я мечтала стать. Она воплощала в себе все, чем я восхищалась. Высокая, статная, с кудрями, собранными в пучок. Как я мечтала, чтобы Гретель распустила свои прекрасные волосы. Но нет, она всегда их гладко закалывала. Свободная, независимая, самодостаточная. Успешная карьера переводчицы, своя квартира. Гордая, временами жесткая, словно никто в мире ей не нужен.

Спокойная, холодная, отстраненная, сдержанная. Ледяная королева. Казалось, никто не мог причинить ей боль. Трудно представить ее плачущей или отчаянно влюбленной. Самообладание, полный контроль над собой. У меня все написано на лице. Я не могла скрыть свои эмоции, они обуревали, захлестывали меня. А вот Гретель умела держать себя в узде. Что бы ни происходило, она оставалась спокойной и разумной. Никуда не торопилась. Ничего не хотела.

От природы яркие темные глаза и почти черные брови, а губы бледные. Нос с едва заметной горбинкой. Никакой косметики. Она не носила украшений, кроме пары крохотных золотых сережек-колечек с бриллиантами.

Я никогда не слышала ее смеха. Но, глядя на меня, она часто мягко улыбалась. Ее глаза, обращенные ко мне, были очень нежными и немного печальными.