Кирилл протягивает мне сигарету. Затягиваюсь. Горло пощипывает с непривычки. Я очень редко курю, а сейчас хочется. Олег с шумным хлопком открывает бутылку, отпивает и передает нам. Мы с Кириллом пьем по очереди прямо из горла. Вспоминаем веселые моменты из школьных лет. Смеемся. Мне так хорошо, легко. Можно немного выдохнуть без постоянного контроля. Я очень скучаю по своей прошлой беззаботной жизни. Урву хоть десять минут свободы. И будь что будет.

На волне общего веселья мы с ребятами обнимаемся и негромко поем нашу любимую песню. В этот момент голую спину опаляет адским огнем. Даже не оборачиваясь, я уже понимаю, кого увижу за спиной. Только непонятно, как он нас здесь нашел?

Медленно поворачиваю голову. Встретившись с карими глазами, я застываю. Как назло, рука Кирилла лежит на моей талии. В темноте Мишины глаза полыхают огнем, но в них почему-то четко считывается не злость, а разочарование. Ермак, брезгливо усмехнувшись, убирает руки в карманы и медленно уходит. Я без слов понимаю, что должна идти за ним. Ничего плохого мы не делали, но ноги все равно ватные. И его разочарование почему-то больно царапает по нервам.

26. Глава 26

Водитель открывает передо мной дверь, когда мы подходим к машине. Садимся с Мишей рядом. Кожей ощущаю гнетущее напряжение. Мне не нравится находиться в молчаливом конфликте. Я всегда стараюсь не затягивать проблемы, а сразу обсуждать их.

— Почему ты молчишь? Я же чувствую, что ты злишься, — поворачиваюсь к нему, но Миша не реагирует.

По коже прокатывается мороз. Его молчание действует на нервы сильнее крика.

— И в чем, собственно, проблема? Кирилл и Олег мои школьные друзья. Мы немного повеселились. Ты бросил меня в зале без внимания. Что мне надо было делать? Одной стоять? Ну прости, что я захотела провести время с ребятами.

Миша снова молчит, только ладонь сжимается в кулак. Я не чувствую себя виноватой и не понимаю, зачем оправдываюсь.

— Я свободный человек. У меня очень много друзей. Среди них много мужчин, и я не собираюсь из-за тебя отказываться от общения с ними.

— Тормози, — сухим тоном отдает приказ водителю.

— Выходи из машины, — говорит он мне.

Неприятный холодок пробегает по спине от сурового тона и непонимания, что сейчас будет. Ермак выглядит спокойным, только прямая, напряженная спина говорит об обратном.

— Тебе захотелось мужского внимания? — его жесткие губы растягиваются в подобие улыбки. — Любишь вокруг себя ебарей собирать.

Во взгляде снова разочарование и брезгливость.

— Тогда получай, — одним резким движением он рвет лиф платья. Сдирает его с меня.

От ужаса и стыда открываю рот, но слова застревают в горле.

— Сейчас у тебя будет очень много мужского внимания. Ты такая же шлюха, как и мать, — сплюнув на землю с отвращением, Ермак садится в автомобиль, и кортеж уезжает. От его слов лицо опаляет жаром. Все съеживается внутри. До последнего не веря, что Миша так может поступить, я всматриваюсь в удаляющуюся машину с надеждой. Жду, что он опомнится и вернется за мной. Но чуда не происходит.

Я остаюсь стоять на темной улице возле дороги в одном белье и чулках. Паника сковывает внутренности. Тело бьет крупная дрожь то ли от страха, то ли от холода, пробирающего до костей.

Обратиться к кому-нибудь за помощью я не решаюсь. Мне ничего не остается, кроме как пойти в сторону дома Ермакова. Я даже не представляю, сколько придется идти. Сначала я прикрываю руками то грудь, то ягодицы. Но поняв, что это бесполезно, просто растираю плечи, чтобы хоть немного согреться.

Мимо проезжающие машины сигналят, из них высовываются мужики, кричат пошлости, зовут к себе. Боже, как стыдно. Ледяные губы становятся солеными от слез. Я на окраине города, впереди безлюдное шоссе с заправками и придорожными кафе. Может, зайти в одно из них, позвонить родителям?