Алан выключил телевизор. Доесть лапшу он не смог, она показалась ему слишком пресной, несмотря на все заверения о фонтане вкуса на сорванной упаковке, которая валялась тут же рядом на столе. Стало клонить в сон, время отбоя. Алан сходил в душ, просто облившись водой. Уже раздевшись, он понял, что у него нет ни шампуня, ни геля, ни зубной щетки и пасты. Он все забыл. Пригладив влажные волосы руками, он принялся разбирать диван. Тот сопротивлялся, намекая на свой преклонный возраст. С трудом справившись с задачей, Алан решил, что не будет его складывать, опасаясь, что больше никогда не сможет его разложить. Кое-как застелив белье, он выключил свет и упал на кровать, провалившись в усталый сон.

***

Луч солнца прополз через окно и постепенно, сантиметр за сантиметром, приближался к спящему человеку, пока не оказался на лице и не залез в глаза.

Алан вырвался из сна вспотевший и уставший. Его снова окружала тишина, прерываемая лишь монотонным тиканьем часов на стене и жужжанием вентилятора в ванной. Он посмотрел на время, несколько мгновений пытаясь понять, где находится. Наконец осознав, он вскочил как ужаленный и начал быстро одеваться. Часы показывали без пятнадцати девять. Его недовольство иногда выскакивало из него наружу в форме невнятного бормотания. Он слишком привык, что в лечебнице его поднимут, что не нужен будильник и не надо следить за временем так, как сейчас. Для этого есть кто-то другой.

Алан бросился к выходу, но решил сначала заскочить в ванную, чтобы прополоскать рот и избавиться от неприятного ощущения, словно на зубах образовалась странная пленка. Он предпринял несколько безуспешных попыток потереть зубы пальцем, отчего только разогнал во рту неприятный металлический привкус от воды. Плюнув на все, он выскочил из квартиры, хлопнул дверью и широкими шагами направился в сторону промзоны.

Солнце уже давно проснулось, но еще не успело прогреть холодный после ночи воздух. Алан кутался в пальто, пытаясь согреться. Он проскочил мимо шлагбаума, свернул за угол и резко остановился рядом с Момо, который в тот момент возился с замком. От удивления начальник даже вздрогнул и выронил дымившуюся во рту сигарету.

– Господи, парень, ты всегда с утра такой резкий?

Посмеявшись и растерев окурок носком ноги, Момо открыл дверь и жестом позвал Алана внутрь. Щелкнул переключатель, массивные лампы под потолком замигали, приходя в себя с трескающимся стеклянным звуком. В конце концов небольшой старый склад затих, погруженный в тяжелое электрическое жужжание. Момо ввел код на панели, прятавшейся за дверью, хлопнул крышкой и повел не впечатленного Алана в дальний конец помещения, где располагались несколько столов и даже диван с журнальным столиком и уголком со старенькой кофемашиной.

Момо скрылся за перегородкой, расположенной за зоной отдыха, и долго хлопал хлипкими металлическими дверцами, пока не вернулся к Алану с комплектом тряпья.

– Вот, иди примерь, думаю, твой размер. Не боись, вещи старые, но чистые, – он сунул одежду Алану в руки и кивком указал на ширму. – Кофе будешь?

Алан кивнул и ушел за перегородку. Груда тряпок оказалась рабочими штанами, старой футболкой и флисовой кофтой на молнии, с вышитым на ней логотипом, не имевшим никакой связи с предприятием Момо. Сейчас он хлопал дверцами металлических шкафчиков, упиравшихся в раковину и дверь с надписью ”Sortir” на французском. Алан переоделся, повесил свои вещи в один из пустых шкафчиков и вышел обратно на склад, где Момо всучил ему бумажный стаканчик с кофе и принялся объяснять, в чем заключается работа.