Летящего седого вала.
С разбегу бьющего по кочкам,
Гребущим гальку с валунами,
Без перерыва, даже ночью
Осенними без звёзд штормами.
В кромешном мраке в небе пламя,
Гроза кроит край горизонта,
И пароходными гудками
Тревожат маяки курорта.
Дожди я слушаю под вечер,
Приятна музыка под крышей,
И скерцо Листа в мире вечно,
И фуга Баха смыслом высшим.
Бетховен вторит увертюрой,
Симфонией осенней темы,
Из нот рождаются фигуры
И королевы неизменно.
Я подаю на блюде душу
И сердце верного поэта.
С дождём под музыку мне лучше…
Я благодарен вам за это…
Полетел на землю утром самый…
Полетел на землю утром самый,
Как десант крылатый – первый снег.
Для побед зимы – он козырь главный,
Лучшего солдата в схватке нет.
Вроде б незаметно, тихой сапой,
Захватил плацдарм, за ним второй.
Сведущ в схватке и к тому ж крылатый.
Брат его воюет под Москвой.
Здесь сложнее… Это город Сочи.
За спиной – солёный океан.
Продержаться б до холодной ночи,
Удержать собой меридиан.
Но не в силах. Гибнет снег в подлёте,
Тёплый бриз расплавил первый снег.
Тонет в водах, созданном болоте,
Кто имел, казалось бы, успех.
А зима, нисколько не смущаясь,
Забрала героев в облака.
Будет ночь, пойдут десанты стаей
И накроют спящего врага.
Отвоюют всё, чего отдали,
И пленят надолго, до весны.
Завоюют королеве дали.
Знать, пришла пора самой Зимы…
Я с балкона убираю фикус.
Что смогу, спасу от холодов.
Чувствую полона горький привкус:
«Как всегда, рабом стать не готов…»
Душа Распутина гуляла
Душа Распутина гуляла,
Топила мелкие суда,
Вонзала ветров злые жала,
Срывала крыши без труда.
Покуролесил знатный старец,
За смерть в мученьях отомстив.
При царской власти – ординарец,
Беснуясь, что давно не жив…
А я смотрел с балкона козни,
На волны, на девятый вал
И крикнул, что не нужен в гости,
Народ от ужасов устал.
От бури – смерть и мракобесье
И подожженные тела.
И нищеты людской бесчестье,
И каша всем без молока…
Притихли ветры… Кто-то слушал,
Поэта скромного внимал.
Как странно, есть у духов уши
И не всегда гримас оскал.
Неужто нужно просто кануть,
Чтоб научиться понимать.
Не верить хаосу – капкану,
Так не любить Отчизну-мать?..
Вдруг на балкон охапку листьев,
Порыв швырнул почти в лицо.
Его сложил почти без мыслей,
Но вдруг заметил: «Хорошо…»
Букет из клёновых ладошек
Пахуч гербарною порой:
«Спасибо, старец! Мир не брошен…
За бурей люди ждут покой…»
Хрустальный сосуд
Вечер осенний. Листья в окно
Гонит вселенская тьма.
Вывесил месяц над миром руно —
Пушистые облака,
Звёзд мишура – костровые угли
Вряд ли согреют собой.
Тлеют, мерцают всю ночь до зари
И охраняют покой.
Если послушать на небе звезду,
Можно понять разговор.
Эта звезда отводила беду
С давних мальчишеских пор.
Рядом звезда повела за собой,
Путь освещая во мрак.
Но и она возвращала домой
Даже из грязных клоак.
Дым сигаретный взлетел к облакам,
Тучки накрыли звезду.
Дождик упал беспардонно к ногам,
Гром разворчался в грозу…
Я прекратил раздражать небеса…
Снова ушли облака.
Как это просто творить чудеса,
Не отравляя века…
Только бы внукам звезду передать,
Хрустальный сосуд за окном.
В нём до краёв, как вино, – благодать
И сомелье колдуном…
Кошмар мне снится
Мне снится лейтенант из нашей роты,
Атака в полный рост на чёртов дзот.
Потом лишь часть, остатки от пехоты,
И тост за тех, кому в бою везёт…
Кошмар мне снится, что лежу убитый…
Проснувшись вдруг, я радуюсь: «Живой…»
Пусть тост «за павших» будет недопитым,
Пусть все вернутся к матерям домой…
Пишем о Рае главу
Осень прохладная, птица ранимая,
Белый туман на заре.
В омутах рыба во что-то игривая,
С дымом чаи на костре.
Рядом ружьё и рыбацкие снасти,
Ручка и старый блокнот.
Вряд ли осенний закончится кастинг
С музыкой утренних нот.