Чтоб после смерти с выстрелом отчаянья
Страна с процентом отдала долги.
Незнакомка
От всех незнакомцев – то сказку, то флейту,
Под стук перегонный – сюжет необычный.
Люблю я дорогу, как древнюю фею.
Одета, бывает, не только прилично.
Особо, когда едешь долго на полках,
В плацкартном вагоне с толпой говорящей,
И в водочно-рыбных за по лночных толках
В вагоне, прокуренном, в сумрак летящем.
Стараюсь быть Далем, слова собирая,
Отдельно сюжеты сложить в ридикюли,
От взгляда подальше кошель убирая,
Чтоб снова бродяги меня не разули.
Уж лучше спросите – подам на похмелье.
Быть скрягой не в силах в дороге и в жизни.
Дружу я с Богемой. Вам надобно зелье,
Чтоб жить в миражах и в своём коммунизме.
И я с миражами дружу, с приведеньем.
В плацкарте могу спать… в купейном вагоне.
Свою незнакомку любить с вожделеньем
И рот прикрывать поцелуями в стоне.
По-разному пьёт чай в пакетиках каждый.
Я с дамой вчерашней, невидимой глазом.
А вы же помяты, газетно-бумажны,
Лишь пиво пробудит убитый ваш разум.
Но поезд один и с общественным местом.
До выхода все – пассажиры вагона.
Что житель России – судьба, если честно.
С плацкартой прощаюсь, она не икона.
Я верю, исчезнут, как мамонты, пьянки.
Плохое уйдёт вместе с жизнью дешёвой.
Войдёт незнакомка во время стоянки,
Поэту окажется пылкой знакомой…
Строитель
Мне по том жара надоела безумно,
Всего лишь июня вторая неделя,
А пляж муравьиный в загаре бесшумном,
И редкая личность – с цветами метели.
Играю с каким-то ребёнком-бесёнком,
Строительство замка – великое дело.
Песок подают мои краны – ручонки,
Он стены трамбует лопаткой умело.
Нет входа и выхода в этом творенье,
Наклонные стены с подножьем у моря.
И пушки в бойницах стоят в озверенье:
«Попробуйте, турки, картечи в дозоре…»
Российский пацан, не «плохиш» олигархов,
Возможно, когда-то найдёт вход и выход.
Закончится время в стране зоопарков,
Наступит в России столетие выгод.
Иду окунуться в медузные воды,
Пока нет турецкого флота Гассана.
А крепость растёт – архитектора роды,
И больше не встретишь в России тюрбана[5].
Не варваров племя, мы – нация стойких,
Нас плавило время в дамасские стали.
И время приходит мальчишек достойных,
Мы долгое время строителей ждали…
Огромная сила
Огромная сила – твоё притяженье.
Оно неподвластно закону Ньютона.
Но важная часть для любого движенья,
И в храме двоих под свечами икона.
Любовью зовут эту силу поэты,
Картины художники пишут мазками.
А ты улыбаешься в лучиках света —
Мадонна, живущая грешницей с нами.
Я камень не брошу, другим не позволю.
Нет ангелов падших, есть чёрные мысли.
Не надо свергать королев на престоле,
Так нужен король королеве при жизни.
А сила двоих – это сила вселенной,
Энергия солнц и рассветной палитры.
Мечты, что свершаются обыкновенно
Одним поцелуем счастливой улыбки.
Mesalliance[6]
Подруга-осень объявилась,
Сорит стихами по углам…
Царице сдамся я на милость,
Пойду венчаться в Божий храм…
Скреплю союз молитвой всуе
С моей единственной судьбой.
Прошедших вёсен, не плюсуя,
Что так раскрасили пургой.
И понимая: мир прекрасен,
За выдохом так важен вздох.
Не новый день в годах опасен,
А час, когда покинул Бог…
Молитвой нужно славить осень,
Зимой писать зиме романс,
А августу – как медоносен…
Всегда есть в жизни мезальянс.
Венчаясь в мыслях с королевой,
Скрепив союз одной мечтой,
Причины потеряешь гнева
С великой царской широтой.
И беды обойдут сторонкой,
И под зонтом не тронет дождь.
Благословен союз вдогонку,
Когда ты красотой живёшь…
В тонком мире
В тонком мире нет прогресса.
В нём всё гладко, стройно, чинно.
И читает поэтесса —
Гениальнейшая Нина.
Нет фамилий, нет финала.
Льются строчки с лаской в ухо.
Век читает, не устала.