О правилах приличия мой грубиян-спаситель явно не слышал. Выйти из комнаты и дать мне возможность привести себя в порядок он даже не подумал. Наоборот, со скучающим видом прислонился к стене и скрестил руки.

«Неужели подозревает, будто я воровка? Да здесь же брать нечего!»

– Мне долго ждать? – мужчина выгнул бровь, и на этот раз я засмотрелась на его ладони.

Он раздраженно перебирал пальцами, явно с нетерпением ожидая момента, пока останется в одиночестве. У него оказались изящные запястья и тонкие, длинные пальцы. Украшения же отсутствовали, даже перстня с фамильной печаткой не было, но на мгновение показалось, будто кончики пальцев сверкнули.

«Впрочем, о чем я только думаю?!»

Наставницы в пансионе воспитывали нас строго, не уставая повторять, что честь и достоинство самые важные для девушки вещи. Раздеться в присутствии постороннего мужчины было страшным грехом. Уж лучше выброситься из окна, чем навлечь на себя такой позор.

«Может быть, хоть тогда лорд Себастьян передумает на мне жениться?», – порывисто вздохнув, я решительно откинула одеяло и подняла с пола юбку.

– Раз уж вы остались, я вынуждена буду бросить вас о помощи. Самостоятельно мне корсет не затянуть, – несмотря на все мысленные заверения, щеки все равно горели, и говорила я, уставившись в пол.

– Значит, выбрось его. Я тебе не горничная, – прозвучал сухой ответ. – Как можно было дожить до таких лет и не научиться самостоятельно одеваться?

Гневная и совершенно несправедливая отповедь заставила вспыхнуть до корней волос. Я вскочила с кровати, но не успела сделать и шагу, как в ногу словно раскаленную спицу воткнули. Боль вспыхнула от ступни до бедра и стекла вниз, пульсируя в лодыжке.

– Знаете, я с превеликим удовольствием уберу свое низменное тело из вашего гостеприимного замка, если вы потрудитесь отвесить мне напутственный пинок, – рухнув на кровать, выпалила я.

На глаза навернулись слезы, но я не отводила взгляда от лица мужчины.

– Ну, или подождите, пока я выползу на руках.

После подобного дерзкого предложения, совершенно не уместного для кроткой воспитанницы, я не удивилась бы, если бы незнакомец вовсе выкинул меня из окна.

Его же глаза посветлели, словно вобрав в себя весь зимний холод. Радужка стала прозрачно-голубой, как будто теплое синее озеро затянуло толстым слоем льда. В комнате стало холоднее, по коже побежали мурашки и, не выдержав, я отвела взгляд.

– Дайте мне пятнадцать минут, и я покину дом, – из пересохшего горла вырвался жалкий сип.

Странное дело, даже в пансионе, услышав об очередном наказании, я не боялась настолько сильно. Даже воспоминания о Себастьяне побледнели, покрылись инеем, став далекими-далекими.

От мужчины исходила такая волна силы, что я не могла заставить себя даже пошевелиться. Все тело одеревенело, обострившиеся инстинкты буквально кричали об опасности, от накатившего липкого ужаса сердце бешено колотилось где-то в пятках.

– Можешь остаться, пока не восстановишь силы, – невозмутимо произнес мужчина.

Стоило ему открыть рот, как повисшее в воздухе напряжение осыпалось ледяным крошевом.

Я подняла взгляд, отмечая, что мужчина вновь выглядит дивным ангелом.

Хотя, наверное, куда лучше подошло бы сравнение со статуей. Такой же нечеловечески прекрасный и далекий, на лице ни тени эмоций, даже в глазах застыл синий лед.

– Спасибо за проявленную любезность, – вбитые розгами уроки заставили рассыпаться в очередной благодарности. – Могу я также попросить …

Дослушивать мужчина не стал, выйдя из комнаты.

– … не рассказывать, что я гостила у вас, – уставившись в дверь, ошарашено закончила я.