Джонни рулил медленно, аккуратно, вальяжно развалившись на водительском кресле, покуривая сигарету в мундштуке и стряхивая пепел в открытое окно. Все еще мурлыкал под нос мелодию старой песни. «В Пикардии розы сияют, в Пикардии розы сияют». В этом парне странным образом уживались на первый взгляд несовместимые черты. Джонни Грассо был вспыльчивым малым, хорошо обращался с оружием, всегда искал повода для драки, комплексовал из-за маленького роста, недолюбливал евреев и всей душой ненавидел чернокожих. При этом он был ревностным религиозным католиком, каждую неделю ходил в церковь и души не чаял в престарелых родителях, которые искренне верили в то, что их единственный сын зарабатывает на жизнь оптовой продажей фруктов. Свою теперешнюю жизнь Джонни рассматривал, как переходный период между прошлым и счастливым будущим. Он мечтал отойти от дел с выпивкой, жениться на невинной итальянской девушке, такой же честной католичке, как и он сам, и нарожать с ней целый выводок шумных итальянских детей, которые будут радовать отца до конца его дней.

Своего Бога Анж потерял во Франции в восемнадцатом году, в распаханных обстрелами лесах под Мез-Аргоном. Молодые американские парни, среди которых был и капрал Анжело Инганнаморте расценивали войну, как приключение, игру в солдатики в натуральную величину. Они вальяжно расхаживали по окопам, лениво постреливали в сторону неприятеля и швыряли гранаты, как бейсбольные мячи. Закаленные в боях фрицы только и ждали подходящего момента. В первой же атаке рота Анжа потеряла больше половины людей. Гансы поливали их огнем и травили газом, наступление двигалось медленно, по пояс завязнув в грязи и крови.

Вернувшись с войны, Анж долго не мог найти работу, все вакансии были заняты теми, кто отсиживался дома, пока он воевал. Сельский парень и бывший боксер, громила-итальянец почти семи футов ростом, подался в шумный Чикаго, работал вышибалой в барах, время от времени подрабатывая на подпольных заводах, где перегоняли и разбавляли контрабандное пойло. Там его приметил Энцо Манчини, солдат из клана Капоне. Анж не отказался от предложения Энцо. Поначалу он выбивал долги из неудачливых любителей карт и бегов, охранял девочек в борделях, развозил спиртное по барам и взятки по судам и полицейским участкам. Несколько раз приходилось саботировать забастовки рабочих, что почти всегда заканчивалось большими драками и сломанными костями, своими и чужими. Первое серьезное дело не заставило себя долго ждать. В двадцать втором началась война между местными итальянцами и приезжими ньюйоркцами, которые хотели расширить свое влияние, толкая виски в полтора раза дешевле. Все закончилось стрельбой и трупами в переулках. Чикагцы победили, Анж лично уложил троих из своего верного «Кольта».

С тех пор карьера шла в гору. Манчини убили ирландцы в двадцать пятом, расстреляли из автоматов прямо в гостиничном номере, где Энцо отдыхал со шлюхами. Анж к тому времени состоял уже в организации Джуза Фануччи, правой руки «Большого Ала». Он из раза в раз повторял привычные уже вещи. Дрался, когда надо, стрелял, запугивал, подкупал и снова дрался. Наконец, в двадцать шестом его приняли в семью. Простым солдатом, мелкой сошкой, но для деревенского голодранца, неудавшейся звезды бокса и окопного ветерана это был билет в первый класс. Пусть и не дверь в роскошную жизнь, но щель в замочной скважине. Возможность взглянуть на нее. Теперь все знали, что он, Анж Инганнаморте, член семьи, неприкасаемый.

Еще у Анжа было врожденное чутье, которое никогда не подводило. Ни на ринге, ни на войне, ни в темных подворотнях Чикаго. Он чувствовал, что сегодняшняя ночь и дело, которое доверил ему Фануччи станут особенными, поворотными. Он дошел до той точки, от которой нет пути обратно. Все или ничего, пан или пропал, или как там еще говорят. От этого кипела кровь и чесались кулаки, требовали действия и драки. Парней во Франции губила самоуверенность, плохая подготовка и недооценка противника. Парней в Чикаго губит выпивка, коварные женщины, а главное ножи и пули тех, от кого не ждешь удара. А еще самоуверенность, плохая подготовка и недооценка противника. Что за океаном, что здесь, мало что меняется. Анж решил применить свой личный и чужой опыт на практике и выйти на дело во всеоружии. Нельзя недооценивать Рамона Лернера. А дюжина бойцов всяко лучше двоих. Пусть даже самых лучших без лишней скромности.