Наша дружба была такой же натянутой, как и любая другая. Не то, чтобы у меня было много здоровых отношений, с которыми можно было бы сравнивать мои и Милы. Но, я всегда могла рассчитывать на нее.

Она никогда не выдавала мою тайну. Секрет, который мне никогда не следовало рассказывать ей много лет назад, когда мы были простыми молодыми девушками, которые просто пытались общаться.

Тем не менее, я не пожалела, что рассказала Миле о том, как умерла моя мама, или о том, что в этом, действительно, была моя вина. Ни разу, она не произнесла ни слова об этом другой душе. И за это она была обречена. В конце концов, она была здесь, в этой комнате, со мной, не так ли? Мое проклятие убьет меня. И оно потянет за собой Милу. После того как Мила искупалась, вода стала практически холодной. Я быстро умылась. Холодная, остаточная вода, от других, всегда вызывала у меня мурашки по коже. Мытье, в поте и грязи чужого тела, никогда не казалось мне таким уж чистым.

Когда я вытиралась за рваной ширмой, снова пришли служанки и принесли нам ужин, рисовую кашу и кусочки вареной свинины. Мясо, которого я никогда не ела до этой ночи. Оно быстро стало любимым. В основном, я жила на обычной островной диете. Рыба, птица, грибы, ягоды и импортная пшеница для приготовления хлеба. Я решила, что свинина будет прекрасным блюдом на ужин. Через некоторое время, после того как мы поужинали, Мила уснула.

Ее глубокий сон оставил меня одну в безжизненной и темной комнате.

Некоторое время, я снова перебирала коробки, перечитывала сообщение от Бога Мора и смотрела на костяную стену холма через окно.

Вороны прилетали и улетали. Я наблюдала за ними долгое время.

Усталость сковала мои внутренности и пыталась потянуть за собой веки.

В темноте, я вернулась к кровати и упала на нее, готовая погрузиться в долгий кошмар. Но сон так и не пришел.

Несколько часов я ворочалась. Слушала тяжелую тишину, нарушаемую только хриплым храпом Милы. Я ждала объяснений по поводу коробок с подарками, ждала, что Каспар или Ведагор ворвутся и убьют меня. Что произойдет что-то ужасное.

Как раз, в тот момент, когда усталость взяла надо мной верх, и я, наконец, начала засыпать, дверь распахнулась и вошли три служанки, чтобы разбудить меня.

Эти настойчивые служанки вынудили меня принять подарки, посланные Богом Мором, которые, несомненно, были колючей веревкой у меня на шее.

После того, как Каспар настоял на том, чтобы я была одета в соответствующую одежду, я почувствовала себя более уязвимой, чем когда-либо, когда шла за двумя молчаливыми стражниками, сопровождающими меня, которые, как я и подозревала, были смертными, как я и Мила, поскольку поверх их более простой одежды они носили плетеные цепи доспехов. Каждый мой шаг развевал прозрачную юбку моего платья и обнажал правую ногу, длинную и прикрытую прозрачным сиреневым чулком до середины бедра. Оттуда, до кружевного края нижнего белья, где заканчивался разрез, виднелась обнаженная молочная кожа.

Я не стала прикрывать ногу, пока мы шли по коридорам, обратно, в центральный зал, в который я, впервые, попала, когда нас с Милой привели в дворец. Я была слишком занята одергивание подола укороченной накидки, доходящей чуть выше груди, которая оставляла много декольте между ним и началом моего черного лифа.

Конечно, само платье, со всеми дополнениями было, несомненно, самым великолепным из всех платьев, которые я, когда-либо, видела. Но на мне оно было неправильным. Мои каштановые волосы были зачесаны в пряди и свободно падали на спину. В таком наряде мне следовало бы заплести волосы в косу или что-нибудь более подходящее для заключенной и незамужней девушки, бродящей по Дворцу Богов.