Когда меня швырнули, обратно, на сиденье, вместе со мной полетели кусочки лица Ведагора, застрявшие у меня под ногтями.

Ведагор так дико на меня посмотрел, что я была уверена, что он меня тут же убьет. Разрубит меня на кусочки и комочки.

Он попытался схватить меня своей гигантской рукой…

«Остановись!» Каспар протянул между нами кинжал. Медленно, он перевел свой темный взгляд на Ведагора. «Хочешь потом объяснять ему, почему она такая кровавая, после того как ты закончил?» Ведагор колебался. Ярость, охватившая его глаза, горела ярче огня, но рот открывался и закрывался, как у золотой рыбки. Затем, он опустился обратно на сиденье, его раскаленный взгляд все еще был прикован ко мне.

На этот раз, Каспар не стал спрашивать. Он схватил мое запястье и, в мгновение ока, провел кончиком лезвия по внутренней стороне моей руки.

Я вздрогнула.

На линии надреза появилась кровь, сначала медленно, затем малиновая струя потекла по моей руке.

Тихий стражник прижал золотую бутылку к тыльной стороне моей ладони. Как река в море, моя кровь заполнила бутылку за считанные секунды. Стражник закупорил ее и передал Каспару. Я прижала руку к груди, наблюдая, как Каспар спрятал кинжал и бутылку в карман пальто. Затем, он вытащил носовой платок, который предложил мне. С ухмылкой, исказившей мое лицо, я схватила носовой платок и обмотала им порезанную руку.

В карете воцарилась ужасная, мертвая тишина.

Даже, после того, как мы перешли от бега, под упряжкой лошадей, к ровной рыси, сдавленные рыдания Милы и мое собственное учащенное сердцебиение были единственными звуками, наполнявшими карету.

Некоторое время, мы ехали медленным темпом. Мне показалось, что прошел час. Это казалось вечностью. Но вечные мгновения никогда не длились так долго, как сама вечность, и, в конце концов, карета остановилась.

Каспар распахнул дверь.

Я вздрогнула, готовясь к ударам холодного ветра снаружи. Но, его не было.

Вместо этого, над нами пронесся теплый ветерок, мало чем отличавшийся от тех, что дул от зажженных печей.

Лицо Каспара не отражало удивительно теплую погоду. Он был весь нахмурен и поджал губы, когда выскочил за дверь.

Он передал конверт ожидающему слуге, облаченному в алые доспехи. Слуга исчез из поля зрения, а Каспар повернулся к нам, все еще находящимися в карете.

Даже Ведагор не пошевелился ни единым мускулом.

Суровые глаза Каспара встретились с моими.

«Если мне придется вытаскивать тебя самому, то тебе это не понравится.»

Вблизи, дворец казался еще более потрясающим, чем издалека, с судна.

Карета была припаркована у входа с мощеной дорожкой, опоясывающей каменный фонтан, из которого текла бело-голубая вода.

Ночные фиолетовые пятна окрасили грубые лиственные деревья, окружавшие тропу. Между ними я могла различить ярко-белый мрамор, принявший форму беседок с арочными концами.

На другой стороне круглой тропы вырисовывался дворец.

Я думала, что истории о стенах дворца, построенных из звездной пыли, были всего лишь слухами. На судне, я поняла, насколько я ошибалась. И теперь, когда я стояла перед ним, на меня обрушилась волна благоговения.

Никогда прежде, я не видела более настоящего оттенка полуночной синевы, даже в ночном небе. Оно было испещрено сверкающими серебряными пятнами и тайнами. Сияние оранжевого света исходило из огромных окон до пола, изогнутых золотыми арками. И это был, только, вход. За фасадом дворца возвышался еще один этаж, по крайней мере, на два уровня выше первого. Так продолжалось до тех пор, пока задняя часть дворца не достигла вершины густых белых облаков.

Я сглотнула.

Если бы мне не предстояло встретиться со своим создателем и со смертью, я могла бы подумать, что этот дворец самое замечательное, романтическое место во всем мире. Даже фиолетово-синие облака, которые кружились в небе, казались нарисованными прямо над домом Богов. Возможно, так и было.