– Надя! За тебя!!!

Мы понимаем, что старик решил погибнуть, защищая могилу своей почившей старушки, отомстить за неё. Но тут же на его худом теле сходятся четыре автоматные очереди. Сан Саныч, всплеснув руками, но не выпустив из крючковатых пальцев оружие, геройски погибает на наших глазах. Обливаясь кровью, валится навзничь. «Работаем!» – сразу слышу приказ Мити в наушнике. Прицеливаюсь. Два патрона. Перевожу ствол. Два патрона. То же звучит рядом. Запах пороха. Всё кончено. Нападавшие валяются мертвыми – мы отомстили за тебя, героический старик!

Замираем, оценивая обстановку. Потом выдвигаемся. Патруль не успел сообщить своим, хотя у одного бойца с сержантскими нашивками есть рация. Но прослушать её волну не можем – он не успел набрать код. Потому аппарат просто уничтожаем и всё оружие – тоже. Чтобы никому больше не навредило.

Подходим к Сан Санычу и снимаем «сферы». Это минута молчания в твою честь, старик. Затем оборачиваем его тело в ковер (в доме их несколько – советское наследие), а после, убедившись, что за патрулем никто не приходит, хороним хозяина дома рядом с женой. Покойтесь с миром у своей яблоньки, добрые люди.

Пока возимся, выкапывая яму (в Клёновске полно одичалых домашних животных) начинает вечереть. Время как-то слишком стремительно пронеслось. И нам теперь надо бы найти укрытие, отдохнуть немного и поесть. А то уже слышу, как в животе кишка кишке рапорт пишет. Так, мол, и так: жрать давай, начальница! Но моё предложение устроить привал в доме Сан Саныча Митя отвергает. «Этих могут начать искать», – кивает на трупы врагов. Мы стащили их в самый дальний угол участка и свалили вместе, присыпав ветками и листьями. Только найти их не так уж трудно.

Идем в сторону от проложенного по карте маршрута. Неподалеку видим ещё один частный дом. Он больше, чем у старика. Заходим, оценивая обстановку. Как и везде: вещи брошены, хозяев нет, повсюду густой слой пыли. Но здесь, к нашей радости, обнаруживаем вход в подвал. Он расположен с тыльной стороны здания, за низкой металлической дверцей, покрытой облупившейся зелёной краской. Устанавливаем снаружи пару растяжек, чтобы никто не подобрался бесшумно. Также, для маскировки, привязываем к дверце несколько веток с листьями.

Лишь после этого, включив фонарики, спускаемся вниз, закрыв дверцу за собой и примотав проволокой. Здесь, в подземной помещении, пахнет пылью и плесенью, довольно прохладно. Места немного, хотя вдвоём можно запросто разместиться. Метров пять квадратных. Кто-то постарался, когда обустраивал это помещение. Стены добротные, бетонные. Такой же пол. Вдоль стен деревянные, пропитанные машинным маслом (видимо, чтобы сырость не подействовала) стеллажи с банками. Соленья, варенья и прочие закатки с закрутками.

– Вот и ужин, – улыбается Митя.

Устраиваемся поудобнее на ящиках из-под овощей, достаем сухпайки и принимаемся трапезничать. Едим молча, поскольку оба сильно проголодались, не до разговоров пока. Но когда насыщаемся, то первым, поскольку в нашей двойке самая птичка-говорун, открываю рот я. Терпеть не могу эти паузы, когда два человека рядом.

– Что дальше, Митя?

– Подумаю и отвечу, – заканчивая жевать, отвечает он.

Что ж, значит, у меня есть время подремать. Устраиваюсь поудобнее. И, едва прикрыв глаза, я возвращаюсь в тот жаркий солнечный день. Стою на берегу, слушая плеск волн и ощущая босыми ногами прохладный мокрый песок. Жмурюсь от ярких лучей, и ветерок обдувает меня со всех сторон. Вот бы скинуть купальник и постоять в натуральном виде! Но нельзя, вокруг полно народу, да ещё семейных много. Вид моего обнажённого тела многих мужчин порадует, но обаятельно найдутся и такие, кто станет ворчать, тут все-таки не нудистский пляж.