В любви как на войне Дарья Десса

1. Глава 1

КНИГА ПЕРВАЯ

"В ЛЮБВИ КАК НА ВОЙНЕ"

Мы лежим рядом. Я и мой любимый, он же командир нашей двойки, Митя Соколов. Как бы я хотела оказаться вместе с ним сейчас на теплой постели. У него в маленьком домишке на окраине провинциального городка. Здесь бы тихонечко потрескивали дрова в русской печке, шипел и тихонечко постукивал крышкой только что вскипевший чайник. Мурчала бы счастливая кошка, вылизывая лапку от аромата жареной рыбки, доставшейся ей на ужин. Тикали бы ходики на стене. Нам было бы уютно и тепло. Так приятно прикасаться друг к другу чуть влажной кожей. Держаться за руки и ни о чем не думать. Любить в умиротворении и быть абсолютно счастливыми. Но…

Мы рядом, вот что главное. На старом продавленном матрасе, который Митя приволок из соседней квартиры. Бросил его на усыпанный стеклянными осколками, стреляными гильзами, щепками и кирпичными и бетонными крошками пол, да и повалились, прямо как были. В камуфляже, брониках, берцах, разгрузках, шлемах и с автоматами в руках, поскольку с ними нельзя расставаться ни на минуту. Словом, в полном боевом облачении.

Смотрим в потолок. Он местами закопчённый, посеченный пулями и осколками. Над нашими головами медленно покачивается пыльная стеклянная люстра. Даже лампочка внутри целая. Как оно, это хрупкое создание рук человеческих, осталось целым здесь, посреди этого ужаса? Чудо какое-то. Ни одна деталь её не отвалилась, хотя трясёт здесь очень часто. То там бабахнет, то здесь рванёт.

Понемногу наше с Митей дыхание становится ровным. Набегались за день, устали. Я нащупываю его ладонь, сжимаю в своих пальцах. В ответ ощущаю такие же теплые тесные прикосновения.

– Митя, ты меня любишь? – голос мой звучит хрипло, простужено. Ноги промочила вчера, пока лежали несколько часов на берегу реки, в камышах, не имея возможности с места сдвинуться – настолько плотным был огонь с противоположной стороны. Да ещё вражеский снайпер, сволочь, головы поднять не давал. Кажется, у него был прибор ночного видения. Иначе бы не лепил так метко. Ну, почти. Мы бы, будь он хорошим стрелком, тут бы не лежали теперь. Но вот и результат вчерашнего «купания». Я простудилась. Не сильно, а всё же неприятно.

– Нашла время спрашивать. И место заодно, – таким же сиплым голосом отвечает любимый. В его голосе не грубость, нет. Ирония. Такой характер у моего Мити. Он любит пошутить. Даже в таких дрянных обстоятельствах.

– Ты все-таки скажи, – упрямлюсь я.

– Женька, отстань. Ты же знаешь.

– Всё равно скажи.

– Ну, люблю.

– А без «ну»?

– Вот привязалась…

– А без…

Митя не дает довести нашу перебранку до логического финала. Встает, повисает надо мной и вцепляется сухими обветренными губами в мои, точно такие же, да ещё и потрескавшиеся, спекшиеся. Как их ещё назвать-то? Пыльные, наверное. Но ему всё равно, и мы целуемся.

Рисковая парочка! Два военнослужащих российской армии в городе, где идет война, нашли время и место, чтобы целоваться. Если кто увидит – мало нам не покажется. Засмеют, заругают… Скажут, что мы безбашенные. Зачморить не смогут – мы все-таки в нашей роте на хорошем счету. Воюем, как все, за спины не прячемся и тушенку по ночам под плащ-палаткой вдвоём не трескаем. Делимся с товарищами последним, это закон. Сражаемся, как все. То есть смело, не щадя себя. Митю даже, кстати, на медаль «За отвагу» представили. Правда, что-то долго не вручают. Затерялись бумаги где-нибудь в штабе. Такой бардак у этих писарей, не мудрено.

Любимый висит надо мной, держась на локтях, и расстёгнутый ремешок от его шлема щекочет мне шею. Хоть бы снял свою железку с головы-то! Но нельзя, понимаю. Вокруг шныряют снайперы. А я не хочу дальше воевать без своего лучшего друга. И любимого человека. Мы вместе, нас нельзя разлучать, как сиамских близнецов. Только те физически друг без друга не сумеют, а мы – морально.

Целуемся долго, пока у Мити в штанах не начинается бетонирование мужского достоинства. Торчит всё так сильно, что мне в пах упирается. Вытащить бы его хозяйство да приласкать как следует, чтобы стоны наши на весь этот полуразрушенный многоэтажный дом, все его два с половиной подъезда! Я так соскучилась по его ласкам. У нас уже несколько дней ничего не было. В таких условиях это невозможно. Нельзя. Мы на войне, вокруг слышна стрельба. Правда, теперь потише. Обе стороны утомились за целый день.

Нацеловавшись до такого состояния, что аж в глазах потемнело, мы расцепляемся. Митя смотрит на меня сверху вниз и смеется. А я хихикаю, глядя на него. Чумазые физиономии вокруг ртов неожиданно побелели, и потому выглядим, словно два клоуна: кожа вокруг губ светлая, в остальном – черная почти, землистого цвета, белки глаз только краснеют в сгущающемся сумраке. И зубы белыми кажутся.

Насмеявшись, снова опрокидываемся на старый матрас. Он жалобно скрипит под тяжестью наших тел. Митя берет меня за руку. Не хотим расставаться.

– Как же хочется… – говорит любимый.

– Ужасно… – подтверждаю его слова.

– Может…

– Что?

– Поможем друг другу?

– Тут даже руки помыть негде, – разъясняю Мите обстановку. Хотя он и сам всё прекрасно понимает. Потому лишь вздыхает тяжело. Чистые руки, впрочем, тут ни при чем. Обстановка к сексу не располагающая.

Мы лежим на пятом этаже, в квартире, и всего полчаса назад здесь вокруг творился ад кромешный. Стволы автоматов до сих пор горячие, а мы, если раздеться, окажемся двумя источниками пара – настолько жарко. Сюда, на самый верх хрущёвки, пришлось прорываться с боем, и трое парней из нашего взвода теперь лежат на лестничной клетке. Они уже никогда не поднимутся и не смогут никого любить. Их придётся потом спустить вниз и отправить в тыл, где их после опознания отправят домой в цинковых гробах, чтобы там, на родной земле, отдать последние почести. Они герои, эти ребята. Вечная им память…

А мы с Митей живы, потому не расцепляем рук. Страшно разъединиться. Кажется: вдруг снова не окажемся рядом, вместе? Что тогда станет с нашей любовью? Я жизни себе не представляю без этого крепко сбитого и ладно сшитого парня. Он – без меня. Так и ходим вместе, как нитка с иголкой. Кажется, в нашей роте пока никто не догадался, какие на самом деле отношения нас связывают. Все думают, что у нас крепкая дружба. Почему нет? Не обязательно ведь, если девушка с парнем в двойке, между ними обязательно завяжутся романтические отношения. Или я чего-то не понимаю?

Мы не станем разочаровывать наших ребят. Пусть такими и представляют дальше парочку по имени Евгения и Дмитрий. А мы на самом деле – влюбленные. Два человека, которые оказались на самом острие атаки. В городе Клёновск, который наша армия уже неделю пытается овладеть штурмом, неся большие потери. Как мы с любимым выжили эти семь дней? Расскажу отдельно, а пока…

Не выдерживаю. И пока вокруг тишина, тянусь рукой к ширинке Митиных камуфлированных штанов. Расстегиваю пуговицы, протискиваю ладонь дальше и кладу её на его чуть сбавивший напряжение член. Начинаю сжимать и отпускать. Любимый тихо стонет. Значит, я всё делаю правильно. Отвожу руку назад, нащупываю резинку трусов и снова протягиваюсь вперед. Вот он, кожаный шомпол моего Мити. Беру его и начинаю мастурбировать.

– Женька… – выдыхает мой боец. – Ты с ума сошла…

– Хочу тебе сделать приятное… – отвечаю, мурлыкая, словно кошечка.

Долго у нас ничего не было с Митей. Не помню даже, сколько. Потому всё заканчивается быстро. Он извергает сперму на мои пальцы, и, когда последняя конвульсия окончена, вынимаю ладонь. Подношу к носу и вдыхаю аромат семени. Как бы я хотела сейчас ощутить сперму на языке! Проглотить, как привыкла это делать. Увы, руки и правда очень грязные. Не подцепить бы какую-нибудь инфекцию. В боевых условиях слишком часто бегать и искать, где бы притулиться, – занятие смертельно опасное.

– Ты ненормальная, – расслабленным голосом говорит Митя.

– Я просто очень сильно тебя люблю.

– Теперь моя очередь… – звучит в ответ, но произнести фразу до конца он не успевает. Неподалеку раздается мощный взрыв. Стеклянная люстра под потолком мелко трясется, мелодично тренькая детальками, весь дом буквально вздрагивает бетонными и кирпичными конструкциями. Звенят немногие оставшиеся целыми стёкла, вылетая из оконных рам и осыпаясь вниз. В ушах у нас с Митей звенит, и через доли секунды после глубокого «б-б-б-бух!» мы слетаем с матраса, словно две напуганные птицы. Перекатываемся к оконному проёму, передёргивая затворы автоматов и снимая с предохранителей. Переглядываемся. Показываю на себя. Митя кивает. Аккуратно выглядываю, ежесекундно опасаясь пули снайпера в голову. Немало наших парней таким вот образом расстались с жизнью. Но мне везет – никто не стреляет.

Смотрю вниз, на засыпанную битыми кирпичами и бетонными обломками, грязно-серую улицу. Метрах в пятидесяти посередине проезжей части дымится черным большая воронка. Вокруг ни техники, ни людей. Значит, дальнобойная артиллерия поработала. Промахнулась, видимо. Вот и результат. Конечно, это наши перестарались. У противника, к счастью, пока такого вооружения нет. Но если появится, несладко нам придётся!

Так же медленно забираюсь обратно. Объясняю Мите, что случилось. Но возвращаться на матрас уже не хочется. Настроение безмятежно лежать прошло. Нужно выдвигаться на крышу, где наши собирались оборудовать наблюдательный пункт. У нас, двух разведчиков, была коротенькая передышка. Нам ведь больше всех бегать приходится, чтобы обстановку знать. Говорят, волка ноги кормят. Разведчика – тоже. Только не продуктами, а информацией о противнике. Без неё идти вперед слишком опасно.