Перепрыгиваем забор, оказываемся… в раю? Даже замираем на несколько мгновений. Какая тут красота! Клумбы с цветами (правда, уже многие повяли – ночью были заморозки), аккуратные деревья с побеленными стволами, ровно подстриженный газон и декоративные кусты… Кажется, хозяин этого участка – большой ценитель ландшафтного дизайна. Странно: вокруг война, а тут царит гармония.

– Руки вверх! – слышим вдруг за спинами.

– Чёрт, – тихо ругается Митя. Еще бы! Его, опытного разведчика, взяли врасплох! Про меня разговора нет, у меня навыков намного меньше.

– Не шевелиться! Оружие на землю! – продолжает голос. Мы послушно кладём автоматы. Тот, кто нас «пленил», ещё не догадывается, что для разведчика потеря основного оружия ещё не означает проигранный бой. Про пистолеты и ножи ведь договора не было. – Кто такие? Чего тут надо? Свои или эти? Вот зараза! И не отличишь ведь!

– Свои мы, свои, – говорит Митя, медленно оборачиваясь. Я с ним. Видим пожилого мужичка лет шестидесяти. На удивление хорошо выглядит: несмотря на худобу и низенький рост, он опрятно одет, гладко выбрит и причесан. Но в руках, между прочим, – «Сайга». Вспоминаю описание – «самозарядный гладкоствольный карабин с укороченным стволом. Оружие охотников, но если бахнуть из него в лицо или руку…

– Чем докажете, что свои? – старик смотрит с недоверчивым прищуром.

Вопрос на засыпку! В самом деле, а как? У пришельцев такая же экипировка, как у нас! И оружие, и внешность.

– Дед, – спокойно говорит Митя. – Я правда не знаю, чем тебе доказать, что мы свои.

– Да вы уж постарайтесь, – хмурится старик. – Не то обоих сейчас грохну и здесь же прикопаю. Будете удобрением для моих плодово-ягодных растений!

Мы с командиром напряженно думаем. Что же делать? Не докажешь, так и правда пристрелит старик. Ему терять нечего – в городе гражданских совсем мало осталось, и чужаки их убивают почём зря, просто чтобы зачистить местность. Устроили тут не геноцид даже, а тотальное истребление людей.

– Нашел! – вдруг говорит Митя. – Только спокойно, отец. Спокойно! – а сам медленно тянет руку в нагрудный карман. Достает оттуда монету. Это его любимая, счастливая, как он ее называет. 1 рубль, выпущенный специально к XII Всемирному фестивалю молодежи и студентов, который проходил в Москве в 1985 году. Но чем это поможет, не пойму? Вдруг у пришельцев тоже такие есть?

– Лови! – кидает Митя монету старику. Тот инстинктивно ее хватает, и в то же мгновение командир, сделав короткий стремительный рывок, выбивает «Сайгу» из рук старика и валит его на землю.

– Ах ты!.. – вырывается у гражданина непечатное. Митя уже сидит на нем сверху, приставив пистолет к затылку.

– Тише, дедуля, тише, не доводи до греха. Сказал же: свои мы, разведка.

– Если и правда свои, – говорит дед, прижатый лицом к земле, – тогда отпусти меня. Раздавишь своей тушей, вон лось какой здоровенный!

– Прости, – говорит Митя. Слезает со старика и помогает ему подняться. Я уже держу того на прицеле. «Сайга» лежит у меня за спиной. Швырнула туда на всякий случай. Не сводя ствола с негостеприимного деда, кидаю командиру «вал».

– Так что, правда свои? – недоверчиво говорит дед.

– Будь мы пришельцами, ты бы сейчас вон под той яблонькой в мир иной отходил, – грубо, но справедливо говорю старику.

– Ой, девка, – удивляется он.

– Не девка, а боец российской армии, сержант… – дальше хочу сказать по привычке свои имя и фамилию, но Митя кашляет, давая понять: во время разведки свои данные раскрывать кому бы то ни было, пусть даже он местный житель, опасно.

– Сержа-а-ант, – тянет старик. – Надо же. Не думал, что такое бывает. Ладно, пошли в дом. На открытом пространстве опасно долго. У них эти… дроны летают часто. Я как услышу в небе «ж-ж-ж», так сразу под деревья прячусь. Пока не заметили, слава Богу.