Да, Леля должна остаться.

Может, получится и не убивать никого. Зачем сразу прибегать к насилию? Леля попробует договориться… Сомнительно, конечно, но ведь попытка не пытка. Да, она может это сделать. Хотя бы попытаться. К тому же, если она сейчас уйдет, не факт, что еще сумеет найти бога смерти, который согласится помочь ей просто так, а не за невинную душу. Так что нельзя отмахиваться от Шинигами.

– А убивать надо прям насмерть? – нехотя спросила Леля.

Накимэ пару секунд соображала, что это значит. А потом взвизгнула и крепко обняла Лелю. Та хотела сказать, что это еще ничего не значит. Может, она бы вот сейчас передумала и попросила Накимэ отвести ее в Явь. Забудет Такамагахару, как страшный сон. Он и правда был страшным. Темница, екаи, Нурарихен с его странной головой и приторно величественными манерами… Нет, лучше Яви нет мира в этом… этой вселенной.

Только вот Накимэ обняла Лелю не для того, чтобы отблагодарить. Она таким образом перенесла ее… куда-то.

– Спасибо, Леля. Ты даже не представляешь, как нас всех выручишь!

Еще мгновение и поле зрения перестало застилать что-то розовое и пушистое. Леля поморгала. Исчезли рисовые поля, чему она была несказанно рада. Но к тому же исчез свет солнца. Вместо него были лучи тусклого светильника в помещении с низким потолком и темными стенами, обшитые деревом. Заваленное всяким хламом, оно не внушало доверия – одну лишь тревогу. Вдруг в ворохе старых подушек кто-то прятался?

Леля никогда здесь не была, но как-то поняла, что это один из заброшенных храмов. По углам висела паутина, поверхности серели от пыли, и сильнее, чем везде, пахло ржавчиной. Казалось, что потолочные балки вот-вот отвалятся, и стукнут по голове. Леля хотела бы стать так, чтобы избежать этого. Но, рассмотрев потолок, поняла, что, как не станет, хоть одна балка, да треснет ее, если они все вдруг вздумают упасть.

Не успела она как следует испугаться, как услышала взволнованное:

– Леля?

Это была не Накимэ. Накимэ давно свинтила. Наверное, переживала, что Нурарихен заподозрит неладное. Все-таки не зря он постоянно держал ее подле себя.

Обернувшись, Леля увидела очень красивую японку лет тридцати пяти. Все, как и пристало классическим красивым японкам: фарфоровая кожа, тонкие брови, раскосые глаза, и волосы такие темные, что казалось, будто они всасывали свет. Наверняка они были очень длинными. Но у этой женщины они закручивались в низкий пучок. На ком-угодно такая прическа выглядела бы неряшливо. Торчащие волоски, выбившиеся пряди и пушок по пробору. Но у этой японки казалось, что так и надо. Неаккуратность прически выдавала лишь то, что женщина устала. А синяки под светлыми глазами намекали, что она плохо спала.

А еще она знала имя Лели.

– Здравствуйте, – неуверенно сказала она.

Леля уже привыкла, что японцы вместо приветствия бросают своих новых знакомых в темницу. Так что ждала худшего. Но это женщина, наоборот, радовалась ей. Чем дольше она смотрела на Лелю, тем явственнее проступала ее улыбка. Тогда Леля тоже осмелилась улыбнуться, и женщина поднялась с подушечки.

Она была величественной, как и Нурарихен. Но так разительно отличалась от него, что сравнивать их было просто глупо. Ясно дело: она богиня. К тому же не плененная. Значит, Леле можно не волноваться.

Увидев ее в полный рост, Леля поняла, что женщина выше ее на голову. А еще она сумела рассмотреть ее одежду. Светлое одеяние с красными планками, наверняка имело какое-то специальное название. Но Леля не разбиралась в японской культуре, поэтому про себя назвала его «нарядный халатик». Но от халата там было лишь то, что одежда запахивалась и подпоясывалась.