– Не бойся, – сказал Нурарихен таким тоном, что Леля забоялась бы, если бы еще этого не делала. – Я не собираюсь причинять тебе вред. По крайней мере до тех пор, пока не пойму, зачем ты сюда явилась.

Леля думала сказать Нурарихену, что его слова мало помогли ей успокоиться. Но решила, что больше не будет испытывать его терпение и наконец-то заговорила внятно:

– Я пришла, потому что нуждаюсь в Шинигами. У меня к нему… одна просьба.

– И кого же ты хотела воскресить? – спросил Нурарихен, не церемонясь.

Леле не понравилось, что он сказал «хотела», потому что она до сих пор собиралась это сделать. Или он так намекал Леле попрощаться со своими планами? Или Леля надумала себе это от тревоги, которая сжимала ее так, что она вдыхала воздух маленькими порциями, боясь, как бы им не подавиться?

– Друга, – ответила Леля.

Нурарихен не стал уточнять, какого именно друга. Она же Леля – все с ней понятно. Да и будто бы он знал хоть одного знакомого Лели, чтобы понять, о ком именно она говорила.

Ненадолго задумавшись, Нурарихен отвел взгляд. Но почти сразу вернул его к Леле, спросив:

– Почему именно Шинигами? Именно японский бог?

Леля повела плечом, так что Нурарихен уточнил строго:

– Что еще тебе надо в Такамагахаре?

Прозвучало с угрозой. Леля сама не заметила, как втянула плечи – ровно как девчонка с розовым, пышным каре.

– Это получилось… случайно? – неуверенно проговорила Леля.

Сомневалась она не из-за лживости слов. Наоборот – они были правдой. Просто Леля не понимала, как бы доказать это Нурарихену. Он ведь не поверит, что Такамагахару они с Нимфеей выбрали, просто потому что она им первой пришла в голову.

– Случайно? – сказал Нурарихен, вскинув свои отсутствия бровей.

Леля поджала губы, чувствуя, что вот-вот расплачется, и кивнула.

Нурарихен долго вглядывался в нее. Ну точно мысли читал! Так что Леля думала, что случайно выбрала Такамагахару, случайно выбрала Такамагахару, случайно выбрала Такамагахару…

– Ладно, – наконец-то сказал Нурарихен. – Опустим это.

Он умолк ненадолго, но Леля – просто на всякий случай – продолжала думать, что случайно выбрала Такамагахару, случайно…

– Так ты заключила сделку с Шинигами?

Леля уже почти сказала «да». Но потом промелькнула мысль, что она вообще-то не обязана отчитываться Нурарихену о своем нахождении в темнице. Да и была она там недолго. К тому же, какова вероятность, что ее камера оказалась соседней с Шинигами?..

Может, Нурарихен все же умел читать мысли и уже знал все это. Но Леля рискнула и сказала:

– Нет.

Судя по тому, что Нурарихен удовлетворительно кивнул, мысли он не читал. Либо прочитал ту, в которой Леля задумывалась, умеет ли он читать мысли – так что сумел этого не выдать.

– Это хорошо… – протянул он и затем, повысив тон, добавил: – Раз тебя тут ничего не держит, я тебя отпущу.

Леле снова захотелось разрыдаться, но теперь от счастья. Правда, радость поблекла, когда Нурарихен сказал:

– Но с одним условием.

Ну, конечно. Не будет все так просто. Сейчас он скажет, что Леля должна отслужить у него тысячу Явьих лет, или, например, выполнить задание, которое не давалась даже самым мощным и древним екаям.

Она приготовилась к худшему. Но Нурарихен сказал:

– Когда вернешься в свой мир, не смей никому ничего рассказывать о происходящем в Такамагахаре.

Леля на секундочку опешила. Условие было подозрительно легким. Вместо того, чтобы что-то сделать, она, наоборот, должна была что-то не делать… Всего-лишь не трепаться о том, что увидела за эти сутки.

Леля не стала уточнять, что о происходящем в Такамагахаре знает Черт. А знает Черт – знает Нимфея. А знает Нимфея – знает вся Навь и еще немножко Яви. Но это ничего страшного. Нурарихен наверняка поставил такое условие, просто чтобы никто не пришел выручать японских богов.