«Проблемы с деньгами у него были раньше, но, как видите, он успешно с ними справился».

«Витя, ты знаешь, чем он занимался?»

«Сначала квартиры «в черную» продавал, а затем агентство открыл».

«Риэлторское», – уточнила она.

Он пожал плечами.

«Можно и так сказать».

Будто бы не знает слова «риэлтор», но тогда это было совсем другое, особенно, когда он помогал их общему знакомому, но всего более своему товарищу продать квартиру, чтобы переехать в другой город, и никого не мог найти, или цену предлагали мизерную, как он сам говорил, пока по-дружески не выкупил сам, в рассрочку, правда, но вроде бы чуточку дороже, чем называл от имени покупателей, сильно жаловавшихся на ветхость, отдаленность и что-то там еще. А через год цены утроились. Но разве кто знал об этом?

«Зато он не видит всего ужаса, который происходит».

Это Наташа, по-женски жесткая, но все равно правильно акцентированная, почти чуткая. Только холодный поцелуй медсестры. Который не пришлось отведать.

«Где ты видишь ужас? Это просто катастрофа и падение в бездну».

Виктор увидел, как по толстой ветке дерева карабкается кошка, устремляя взгляд на сидящего несколько выше скворца, правда, без особого энтузиазма и надежды на удачу, но все же подчиняясь своей природе.

«Это на тебя похороны подействовали, – сказал Саша. – Ничего не случилось. Город живет, как раньше, работает. Все как раньше. И будет только лучше».

«Ты живешь почти рядом с Косей. Так?»

«Ну, допустим. Жил».

«А мне пришлось пройти через два блок-поста, аки тать, крадучись и содрогаясь от мысли, что с бадуна возьмут потехи ради… Знаешь, что там происходит? Сколько там шприцев лежит прямо под ногами?»

«Давай я тебе пропуск оформлю», – оживленно сказал Николай, впомнив о своей значимости и демонстрируя стремление помочь. Его щеки налились багрянцем.

«Давайте лучше примем по глотку Хеннсли», – сказал с ударением.

«Я сейчас еще принесу. И телефон уже зарядился, наверное», – Саша поднялся. Вышел.

«Он был женат?» – спросила Наташа и махнула головой на дверь.

«Нет, – ответил. – Ни разу не был».

«А ты разве не знаешь?» – многозначительно, но без интонации произнес Николай.

«Что?» – спросила Наташа, поднимая брови.

«Его женщины не интересуют».

«Ну-у, меня они сейчас тоже не интересуют».

Перевел взгляд на рюмку.

«Теперь ему будет несладко. Если не уедет».

Наташа задумалась.

«И он так и живет один?»

«У него что-то было когда-то. Но не сложилось. Видимо, он еще сам тогда не знал».

Наташа покосилась в сторону двери.

«Ему нужно внимание. Это может стать причиной шизофрении».

«То-то он бывает иногда сам не свой», – Николай вытер губы салфеткой.

«Почти как я».

«А ты разве тоже?» – серьезно спросил Николай.

«Еще как! Сейчас особенно», – он взял тон на повышение.

Николай сдвинул брови, передвигая смыслы.

«Ты с ним видишься?» – спросила Наташа, игнорируя самобичевание.

«Не в этом смысле. Но поддерживаем контакт».

Саша вернулся с телефоном и бутылкой. Принялся обтирать.

Наташа встала и вышла с телефоном.

«За нас», – сказал Николай, протягивая рюмку.

«За то, чтобы помнили друг друга», – ответил Саша.

«За тех, кто еще остался из наших».

«Скажи – ты и вправду работаешь на студии?»

«Правда. Жму на кнопки».

«Скоро всё перейдет под единый контроль. Будет полноценная автономия с нашей властью. Это пока неофициальная информация, но верная».

«Значит, я останусь без работы».

«Если это случится, звони. Я смогу помочь. Я тебе скажу: времена наступят нелегкие, придется потерпеть. Но зато потом…».

Николай важно потянулся за сигаретой.

«Помоги Саше. Он со своим огородом точно не вытянет. А у меня профиль другой. Музыкальный».