Всех он дальше от треноги
И от магниевой вспышки.
Институт ли это, курсы,
Семинарская ль орава —
Невысокий, светло-русый,
Вот он – слева или справа,
Вот он – снят не для парада,
Не душа – сама открытость.
Соль земли, ума палата.
Гений. Мэтр. Знаменитость.
«Что-то рыба плохо ловится…»
Что-то рыба плохо ловится.
Отчего —
и сам не знаю…
О ребячьей нашей вольнице
Я всё чаще вспоминаю.
Под нависшей низко вербою
Поплавок застыл сторожко.
Вас я вспомнил,
други верные —
Женька, Санька и Серёжка.
Ах, забавы наши детские!
Рассвело лишь – за ворота,
И весною, в равноденствие,
И во дни солнцеворота.
Снова я с щемящей жалостью —
Побываю ли, увижу? —
Вспомнил лес и нашу Жариху.
Вы-то к ней, конечно, ближе.
Всё, надеюсь я, устроится,
Всё-то будет глаже шёлка.
Лишь на озере на Троицком
Не ловить нам щук кошёлкой.
Други детства закадычные!
В окна дождь косой стучится.
Юность рано закавычивать.
Встреча всё-таки случится.
Ведь живём ещё, надеемся,
Для кого-то значим что-то
И весною, в равноденствие,
И во дни солнцеворота.
«Вьюжной зимою море мне снится…»
Вьюжной зимою море мне снится,
Волн несмолкаемый шум…
«О этот Юг! О эта Ницца!» —
Тютчев приходит на ум.
Позднего Тютчева вспомню зимою:
Крылья повержены… прах…
Не обо мне это и не со мною —
Всё это только в стихах.
Вьюга во сне застилает мне очи,
А за её пеленой
Всё-то мне видится ласковый Сочи,
Ужин у моря с женой…
«Садовая ограда…»
Садовая ограда.
Медлительные дни…
Она из Ашхабада
Гостила у родни.
Родня – глухонемые.
Охраны – никакой.
И, молоды, не мы ли
Гуляли над Окой.
В саду, где спели вишни,
Скворцы вели бои.
А я читал ей вирши
Наивные мои.
Она была прелестна,
Нежна, мила со мной.
Она была, как песня
Туркмении самой.
Купались, загорали…
По вечерам не раз
О фирюзинском рае
Вела она рассказ.
Где, с кем она? Не знаю.
И вот, спустя года,
О Фирюзе мечтаю…
Увижу ли когда?
«Начало июля…»
Начало июля.
Приятна водица.
Ещё барабуля
Изволит ловиться.
С Марией и Катей,
И детями кстати,
Увозит нас катер
Ловить на закате.
Берутся сардинки,
А волны не круты.
Но тают, как льдинки,
Часы и минуты.
Сияют созвездья
Красою иконной…
Лишь день до отъезда
И полки вагонной.
Летняя фантазия
Заката луч упал на дом, на
Панели блёсткие на нём,
И дом, высокий, словно домна,
Ввысь устремился многотонно,
Весь-весь охваченный огнём.
Куда ты, эй? Не на Луну ли?
Но поздно – отданы концы.
Закат божественный в июле…
К иллюминаторам прильнули
Ошеломлённые жильцы.
«Раскаты, дельта…»
Раскаты, дельта,
Цветущий лотос.
Каспийским ветром
Мне треплет волос.
Отцветший лотос
Печален, жалок.
С женою Лота
Он схож, пожалуй.
Бакланы, цапли.
Им рыба – пища.
Уха по-царски.
В тени – жарища.
А градус – сорок.
Он крепче рома.
Какой-то морок
И дрёма, дрёма…
«Степною дорогой от Гули я…»
Не то, чтобы устал я,
Не то, чтобы лихо —
Дорогу осиливать стал я
В два передыха.
О праздности, о лени я
Думать не смею.
Стала побаливать левая…
Похоже, старею.
Так на кого же оставлю я
Яблони сада
И домик с плотными ставнями,
Где летом прохлада?..
«Знойное лето. В Поволжье…»
Знойное лето. В Поволжье —
Сахара, геенна.
Скудное сено. Расти не желает отава.
И на зажинки, как водится, на Финогена
Так и не спала жара, так и не спала.
Жалят скотину, забредшую в озеро, слепни.
Поле взывает: хоть капельку, Господи, брызни!
Птахи задумались: крылья ещё не окрепли.
Сам я задумался: что-то случилось в Отчизне.
«Дорога затравевшая…»
Дорога затравевшая.
Копыт забытый стук.
Упрямо сети вешает
На дерева паук.
Асфальтовою, новою