У Вари тоже не все гладко: девчонки ее или игнорируют, или дают самые унизительные роли. Поэтому она тоже решает прогуливать школу вместе с Борей, живя в импровизированном раю – музыка, игры и детская любовь.

– Бей нижнего! – кричит Борька. – Сейчас взорвется!

– Да я за призом пошла… – оправдывается Варя.

Лежат на ковре животом книзу. Рядом тарелка с сырниками, которые тут же и поедаются. Борин джойстик блестит жиром. Варя же после каждого сырника ходит мыть руки, чтобы не испачкать кнопки. Борю это раздражает, ведь приходится останавливать игру. В отместку, когда Варин персонаж погибает, он приговаривает: «Чистюлика прихлопнули!» Или цитирует бабушку: «От грязи, Варя, не умирают. Умирают от цивилизации!

Значение слова «цивилизация» не до конца изучено. Но по звучанию очень похоже на бурлящий котел с лопающимися пузырями на поверхности первобытного бульона.

Варя не обижается, считая, что эти обзывательства подчеркивают ее превосходство.

– Ну-ну, – говорит, – вот наешься микробов, они у тебя вырастут внутри, и ты лопнешь! Вон у нас соседка-грязнуля так от микробов растолстела, что пять дядек не могли до скорой помощи донести. Так и померла в подъезде. Там на ступеньках эти микроорганизмы до сих пор живут!

Варя любительница страшилок. Из-за случая с соседкой, выходя из подъезда, несколько десятков шагов идет, шаркая подошвами об асфальт. Микробов давит.

– Да-а, Варьк. На войне ты бы и дня не прожила! От микробов скопытилась бы. На тебя б даже пулю не пришлось тратить.

Слово «скопытилась» Боря сказал зря. Варя ненавидит сравнения с животными больше котенка.

– Сам ты копыто! – бросает джойстик и идет в Борину комнату. Забирается с ногами на диван и дует губы.

Борька продолжает играть один. Проходит минут двадцать, Варя уже пересмотрела свои любимые журналы, а он все играет и даже не смотрит на нее.

Тогда она вскакивает и бежит в коридор, одеваться. Хлопает входная дверь, и тут Боря понимает, что перебрал. Ставит на паузу и плетется на лестницу. Выглядывает за порог: Варя стоит перед дверями лифта, вонзив палец в кнопку вызова.

– Да ладно тебе…

– Вот возьму и уйду! – Варя отворачивается.

– А хочешь в «Соника» поиграть? Я просто посижу…

«Соник» – любимая игра Вари. Играть можно только в одиночку, поэтому это секретное супероружие Боря использует крайне редко.

– Пока не пройду до третьего уровня. Сама!

Проскальзывает мимо с задранным носом. До третьего она ни разу не доходила, к слову.

Ближе к семи провожает Варю домой. Идут, держась за руки. Внезапно Варя останавливается и говорит:

– Боря, ты мой самый лучший друг!

– Ты мой тоже…

Осень 92-го очень яркая: среди опавших листьев красных больше остальных.

Однажды к Боре приезжает папа. Сначала пьют чай с блинами, испечёнными на особой чугунной сковородке.

Потом идут на улицу, к метро. Вагон переполнен бабушками, которые позанимали все места. Поэтому Боря стоит у дверей и считает огоньки в тоннеле, упершись лбом в дверное стекло.

Выходят на станции «Октябрьская». Папа напевает:

«I follow the Moskva, down to Gorky Park,

Listening to the wind of change…»

Насвистывает этот мотив всю дорогу. Боря хорошо знает эту песню и в конце концов начинает насвистывать тоже.

«Парк культуры и отдыха имени Горького», «Вернисаж», «кассы» – указатель ведет налево. Огромные ворота соответствуют грядущим впечатлениям. За ними прямо по курсу продается сахарная вата, а вдали виднеется колесо обозрения. Маршрут очевиден.

Боря первый раз в жизни находится так высоко над землей. Он держится за папину куртку, а тот улыбается. В самой верхней точке кабинка, кажется, почти отрывается от порыва ветра, Боря зажмуривается… – пронесло.