Бабушка глубоко затягивается, выпускает дым в сторону форточки и продолжает:

– От Хрущева до Горбачева – всех скребла. И всех ненавидела. И я тебе сейчас скажу одну вещь, Боря. Ты ее, может, никогда и не поймешь, но запомнить – запомни. Школа твоя и гопники эти, которые издеваются над тобой, – это жизнь. Она вся такая, когда ты от нее бегаешь. От такой или сопьешься, или пулю получишь, как дядя Вова. Царствие ему небесное.

Бабушка тушит недокуренную сигарету и тут же прикуривает новую.

– Систему, Боря, не победить, она уже у тебя внутри, понимаешь, с рождения. Ты должен, как твоя бабка, – держать в руках бритву, но никогда не резать. Если ты только не товарищ Сталин, конечно. Вот был мужик, Царствие ему небесное. Кремень был. А после него – так, тля какая-то, грязь наплывная… Ладно. Школу больше не пропускаешь, договор?

– Договор… – Боря понуро плетется в комнату в смешанных чувствах. И ругали вроде бы. И мораль читали. Но… как-то с любовью, что ли.

В приставку играть не хочется. Остается музыка. Пусть будет «Pink Floyd». Жаль, что поют не по-русски.

Наступила зима. Гопники играют в новую игру. Издеваться непосредственно над слабыми стало неинтересно: гораздо увлекательней стравливать их между собой.

Витька, в принципе, нормальный человек. Боря с ним даже иногда сидит за одной партой. Но драться придется – исчеркал все тетрадки надписями вроде «Боря – пидор», пока Боря выходил в туалет на уроке. Конечно, сам по себе Витек так не сделал бы.

За гаражами собралось несколько классов, в основном – мальчишки. После Бори дерутся еще двое.

– Эти малявки на разогреве, – говорит один из старшеклассников.

Боря замечает среди собравшихся Варю, но эмоций никаких: перед началом драки мысли перестают складываться.

Боря не умеет бить людей. Он пытается провести атаку, Витька легко отпрыгивает в сторону, толкает его на землю и через мгновенье уже сидит на нем, колотя по голове.

Боли нет, лишь недоумение. Кто-то оттаскивает Витю под свист собравшихся. Техническое поражение. Всем интересно посмотреть на разборки ребят из 8 «Д», которые прибыли уже в полном составе и отвлекли внимание толпы.

У Бори собачий кал на брюках, плетется к забору и пытается оттереть штанину снегом. Сбоку возникает лицо Вари. Совсем забыл, что она здесь, – достает свой девчачий платок и пытается вытереть ему щеку.

– Пойдем отсюда, – говорит Боря, вытерпев целых десять секунд заботы.

– Пойдем.

За углом гаражной площадки стоит Витька. Тоже весь перепачканный. Боря проходит мимо, не поднимая глаз.

– Извини, – бурчит Витя, когда они поравнялись.

Варя разворачивается и пихает того в грудь:

– Дурак!

Перед Новым годом Боря с бабушкой едут на Лубянку, в здание с невообразимым количеством коридоров, дверей и лестниц.

В кабинете на последнем этаже у огромного красно-коричневого стола стоят пожилые люди. За окном падает снег. На стенах черно-белые портреты очень серьезных товарищей.

– Уважаемые друзья, – говорит дядя с густыми белоснежными бровями, – в эти непредсказуемые времена нам приходится жить, с сожалением глядя на то, как наши дети теряют твердую почву под ногами. Мы сами пожили, и пожили неплохо. Сначала было трудно, не спорю. Но, похоже, мы возвращаемся в это начало. Поэтому, всем желаю оставаться сильными. Кому, как ни нам, однажды напомнить, что такое «нормально».

«Кому, как ни нам» звучит вразнобой ответ, рюмки опрокидываются и все садятся за стол. Через десять минут Боря так объелся, что сидеть уже невмоготу. Отпрашивается у бабушки пройтись по коридору.

Здание огромное, на этаже у лифта сидит дежурный. Боря скользит по скупо освещенному, обитому деревянными панелями коридору, осторожно трогая ручки дверей – вдруг какая откроется. Но все закрыты.