Тут дверь тихонько скрипнула, приоткрылась, протопали тихие-тихие шаги…

– Барсик! Блин!!! – заорал Витя. – Нельзя же так пугать.

Барсику вот темнота нипочём.

– Иди сюда. Кис-кис, – позвал его Витя. – Посидим вместе.

Но Барсик не запрыгнул к нему на кресло, а пялился на него как-то странно. Между тем уже окончательно стемнело. Надо встать, надо найти свечи. Надо прийти в чувство. Маме с папой, в конце концов, позвонить. Когда они вернутся уже?

– Где ты, Барсик? – позвал Витя.

Он взял телефон, включил фонарик и посветил кругом.

И вздрогнул, увидев, что прямо рядом с ним на полу, растопырив пальцы, лежит красная перчатка.

– Барсик, ты зачем её приволок! Фу! Она грязная.

Барсик сидел на полу, невозмутимый, как сфинкс, и неотрывно смотрел на Витю, глаза его в свете фонарика горели жёлтым фосфорным огнем. Умеют коты уставиться так, что станет неуютно.

– Что пялишься? – разозлился Витя. – Это просто перчатка.

От того, что эта красная «Патагония» лежит рядом, да ещё и пальцем на тебя показывает, любой бы занервничал. Ну как может одна-единственная перчатка навести столько шороху?

В общем, Витя встал, взял эту дурацкую перчатку, вышел на балкон – и выбросил её на улицу. Ну нафиг. Закрыл балконную дверь, попутно вдохнув свежего воздуха. Без перчатки действительно стало полегче. Витя набрал маму, и хоть она не взяла трубку, истерить не стал. Он сам найдёт свечи. В компании Барсика он обшарил кухню – ни единой свечечки, блин. Что вообще творится?! Витя, светя себе фонариком на телефоне, пошёл в комнату родителей. Он знает, как решить проблему. Маме на новый год надарили целую кучу подарков из косметических магазинов. Знаете, такие наборы, которые сам себе никогда не купишь – душистое мыло, душистый скраб для тела, душистая соль для ванн. Так вот, посреди этой ерунды есть как минимум десяток мелких свечек. Которые надо класть в ванну, чтобы они вокруг тебя, покачиваясь в пенной воде, источали мягкий свет и параллельно успокаивающий аромат. Подарки на антресолях. Витя подтащил стул и стал на цыпочках шарить по верхним полкам.

Телефон пискнул – заканчивается зарядка. Боясь остаться один на один с этой темнотой, Витя засуетился, стал скидывать с полок всё подряд. Книжки, блин, всякие, свои старые игрушки, тюки одежды, которую уже никто не носит. Сколько же у них дома барахла! Наконец, добрался до них, до подарков. Стал рвать целлофановые шуршащие упаковки и бросать их на пол к удовольствию Барсика. Вниз разноцветным душистым дождём летели баночки, скляночки, коробочки и прочая бесполезная шелупонь. Его интересуют только свечи. Свечки, свечечки, родненькие. Скорее их зажечь! Витя распихал их по карманам и метнулся на кухню на поиски огонька. Слава богу, хоть зажигалка в этом доме имеется. Витя отнёс свечи в гостиную, расставил на столе, зажёг все разом. Ничего что крохотные, в мелких алюминиевых креманочках. Зато их много. Сразу стало теплее, уютнее. Взгляд Барсика уже не кажется в их свете таким устрашающим, квартира – такой мрачной, полной ужасов по тёмным углам. Всё хорошо, всё хорошо. Скоро дадут свет, скоро придут родители.

И вот только Витя подуспокоился настолько, чтобы задуматься об ужине, как в дверь постучали. Витя замер. Есть мгновенно расхотелось. Вообще всего расхотелось. Так бывает. Полное, абсолютное оцепенение. Открывать совсем не хочется. В смысле – это просто физически невозможно сейчас.

Никакие угрозы и увещевания не заставят его распахнуть дверь. Даже спросить: «Кто там?»

«Это просто кто-то из соседей» – внушал себе Витя, уставившись на пламя свечи. Постучали снова. «Никто больше прийти не может. Просто соседям интересно, есть ли у нас свет». Снова стук. Потом ничего, ушли, видимо. Уф.