Петру пришлось бороться с воровством всю его жизнь. В том числе в своем ближайшем окружении. В 1715 году слушалось уголовное дело по факту злоупотреблений, обнаруженных при поставках в армию. А подсудимыми были петербургский вице-губернатор Корсаков, адмирал Апраксин, генерал-адмирал Кикин, первый комиссар адмиралтейства Сенявин, генерал-фельдцейхмейстер Брюс, сенаторы Волконский и Апухтин, и любимец царя Меньшиков. Все они из высшего руководства. Петр был вне себя от гнева и круто расправился с виновными. Одних приговорили к наказанию кнутом, других прижгли каленым железом. Управляющий адмиралтейством Александр Кикин спасся только тем, что заплатил огромный штраф и был временно отстранен от должности. А Меньшикова спасла заступившаяся за него Екатерина, и он тоже отделался одним штрафом.

В 1722 году состоялся нашумевший процесс по делу воронежского вице-губернатора Колычева. За ним обнаружилось такое лихоимство, что начет на него составил 700 000 рублей. Колычев был осужден, бит кнутом, а затем повешен. На другом процессе к смертной казни был приговорен подканцлер Шафиров, но Петр заменил ее ссылкой с конфискацией имущества.

Петру приходилось бороться с укоренившимися в России представлениями, которые превращали любую административную или судебную должность в источник дохода для исполнявших ее людей. Северная война потребовала от казны больших расходов, но, по словам современников, при обширности страны и ее естественных богатствах эту войну можно было вести без значительного отягощения налогами народа, если бы не повальное воровство среди чиновников. В этом отношении они показали себя настоящими виртуозами своего ремесла. Придуманные ими способы вымогания взяток были настолько затейливы и разнообразны, что перечислить их было бы невозможно. Особенно выделялись избранные от дворянства ландраты, правители канцелярий и рядовые канцеляристы, которым поручалось взимание податей. Последние смотрели на свою должность как на право сдирать с крестьян по семь шкур. Какой-нибудь писец, едва имевший чем прикрыть свое тело при вступлении в должность, и получая в год пять-шесть рублей, вскоре возводил себе каменные палаты, разорив поборами подведомственный ему крестьянский округ. По словам знатоков закулисной жизни, из каждых собранных в виде налогов 100 рублей не более 30 попадали в государственную казну, а остальные расходились по рукам чиновников.

Не меньшим, чем воры, врагом государственного бюджета оказались помещики. Они старались как можно более освободить своих крестьян от государственных податей. Но вовсе не для того, чтобы облегчить их материальное положение, а чтобы увеличить свою долю. Ради этого они не брезговали ничем.

Однажды слушая в Сенате доклад о хищениях, Петр настолько вышел из себя, что повелел обнародовать именной указ, гласивший, что если кто украдет у казны столько, что на эту сумму можно будет купить веревку, он будет на ней повешен. На что генерал-прокурор Ягужинский ему возразил: «Разве, ваше величество, хотите остаться императором один, без подданных? Мы все воруем, только один больше и приметнее, чем другой». Услышав такой аргумент, Петр отменил указ. В последний год своей жизни он особенно внимательно следил за следственными делами о хищениях и назначил для расследования особую комиссию. Однажды ее руководитель обер-фискал Мякинин, докладывая царю о результатах следствия, спросил: «Обрубать ли только сучья или положить топор на самые корни?» «Руби все дотла», – ответил Петр. Если бы он прожил еще несколько месяцев, то основательно перетряс бы всю верхушку, как намеревался.