«Именины дочери сенатора. Стоимость присутствия – три часа фальшивых улыбок», – напомнила себе Юлия, отхлебнув шампанское. Пузырьки щекотали горло, как детский смех, которого у неё никогда не было. В восемнадцать мать подарила ей чековую книжку вместо плюшевого мишки: «Любовь покупают, но не дарят».

– Юля! Ты же не против компании? – К ней подвалил мужчина в расстёгнутой рубашке. Его загар отдавал апельсиновым оттенком солярия, а взгляд скользил по её декольте, как по ценнику.

– Против. – Она повернулась к воде, где отражение луны дробилось на тысячи осколков. «Как тот кусочек зеркала в моём кармане», – подумала она, сжимая в ладони острый уголок.

– Холодная штучка… – пробормотал он, но голос утонул в саундтреке из смеха и джаза.

Юлия двинулась к корме, где волны вылизывали позолоту борта. Здесь пахло рыбой и свободами, которых не купишь в бутиках. Она вспомнила, как в детстве, украдкой от матери, ела мороженое на пирсе. Липкие пальцы, смешанный вкус ванили и страха быть пойманной. Теперь страх стал другим – боязнью уронить маску хоть на секунду.

– Вам не кажется, что все здесь похожи на аквариумных рыб? – Женский голос прозвучал сзади.

Обернувшись, Юлия увидела ту самую девушку с оборванным шлейфом из прошлой вечеринки. На ней было платье цвета морской волны, а в руках – два бокала.

– Зоя, – представилась она, протягивая один бокал. – Я та самая «недоразумение в секонд-хенде».

Юлия взяла бокал, заметив синие прожилки на запястье девушки – тонкие, как трещинки на старом фарфоре.

– Зачем вы здесь? – спросила Юлия резче, чем планировала.

– Чтобы напомнить вам, что шампанское на вкус горше, когда пьёшь его в одиночку.

Где-то внизу, в трюме, заиграл саксофон. Зоя начала рассказывать о своей мастерской, где делает витражи из битого стекла. «Каждый осколок – это история, которую кто-то не захотел услышать», – говорила она, а Юлия неожиданно представила, как та собирает осколки её зеркала, склеивая их в новый узор.

– Юлия Сергеевна! – К ним подскочил пьяный банкир с пятном вина на бабочке. – Танго! Девушка с вашими данными…

– Она не танцует с клоунами, – внезапно вступила Зоя, взяв банкира под руку. – Но я обожаю цирк.

Когда они закружились в танце, Юлия заметила, как Зоя незаметно вытащила из его кармана телефон. Ловко, как карманник в метро. «Почему?» – хотела спросить она, но девушка уже исчезла в толпе, оставив на её ладони стеклянный брелок в форме волны.

Шум вечеринки внезапно стал невыносим. Юлия спустилась в пустой кубрик, где пахло лаком и одиночеством. На столе валялась потрёпанная книга Верлена – кто-то вырвал страницы, оставив лишь строчку: «Играй же, ветер, в мои разочарования».

Она достала осколок зеркала, приложила к треснувшей строке. Отражение распалось на части: глаз, уголок губ, родинку на шее. «Кто я без целого?» – пронеслось в голове. Мать ответила бы: «Победительницей».

Сверху донесся визг тормозов – кто-то прыгнул за борт. Толпа загоготала. «Пьяный розыгрыш», – решила Юлия, но сердце бешено застучало. Выбежав на палубу, она увидела Зою, мокрую и смеющуюся, вылезающую по трапу. В руке она сжимала чей-то кошелёк.

– Зачем? – прошептала Юлия, когда та проходила мимо.

– Чтобы напомнить им, что даже золотые клетки открываются.

На обратном пути на катере Юлия разжала ладонь. Брелок-волна оставил красный след. Она вдруг поняла, что сегодня впервые за десять лет не проверила рабочую почту. Страх ударил под рёбра, но тут же сменился странным облегчением.

Дома, снимая платье, она услышала звон. Из кармана выпал чужой телефон – тот самый, с пятном вина. На экране горело сообщение: «Сделка провалена. Она знает».