Внезапно, на его внутренней стороне предплечья, куда он инстинктивно прижал руку от холода, кожа заныла. Он поднял руку, вглядываясь в багровый полумрак. Там, под тонким слоем грязи, проступал странный рисунок. Не татуировка. Это было похоже на… прожилку. Темную, тонкую, как паутинка, вросшую в его собственную кожу. Она пульсировала в такт с гулом корабля.

Силван с ужасом понял: связь уже началась. Он не просто пассажир. Он – часть Плоти. Инструмент в руках давно умершего бога. И пути назад нет.

В глубине туннеля снова что-то зашевелилось. Голодно и неумолимо.

Время внутри Плоти было иллюзией, растягиваемой гулом, пульсацией и холодным потоотделением страха. Силван не знал, сколько часов, дней или недель прошло с момента пробуждения в Утробе. Сон был беспокойным, прерывистым, населенным образами падающих звезд и пустых глазниц сросшегося с кораблем хранителя. Его "комнатой" стала ниша в стене туннеля, где поток липкого воздуха был чуть сильнее, отгоняя самых мелких, скребущихся в темноте обитателей. Он научился находить влагу, сочащуюся из трещин в хитине – горькую, с металлическим привкусом, но утоляющую жгучую жажду. Научился отличать безобидные шевеления в стенках от приближения чего-то голодного и хищного. Его связь с кораблем, отмеченная той зловещей прожилкой на предплечье, показывавшейся темнее при усилении гула, была пока лишь призрачным зудом под кожей, навязчивым чувством направления, как стрелка невидимого компаса, встроенного в душу.

Он избегал больших залов, подобных тому, где нашел мертвого хранителя. Там гул был слишком силен, багровый свет слишком ярок, а ощущение присутствия чего-то огромного и древнего – почти осязаемым. Там же чаще появлялись и более крупные обитатели: многоногие твари с щелкающими челюстями, слизнеподобные создания, оставляющие за собой следы едкой слизи, и что-то еще, мелькающее на периферии зрения – тени, слишком быстрые и неправильные, чтобы их разглядеть.

Но сегодня все было иначе. Ритмичный гул Плоти, ее постоянное "дыхание", внезапно изменилось. Глубокий стук – ее сердцебиение – участился. Пульсация стен стала резче, почти судорожной. Воздух наполнился новым запахом – резким, как озон перед грозой, смешанным с чем-то горьким, напоминающим пепел. Силван почувствовал легкое головокружение, как будто пол под ним на миг стал мягче, менее реальным.

И тогда пришел новый Импульс. Не такой всесокрушающий, как первый, но более сложный. Он не нес слова, а передавал состояние: ПЕРЕХОД. СТЫК. БЛИЗКО.

Силван вжался в стену ниши, чувствуя, как по его прожилке пробегает волна ледяного покалывания. Плоть готовилась к чему-то. К выходу? Из чего? Куда?

Резкий, пронзительный визг, похожий на скрежет гигантских костей, прокатился по всем туннелям. Весь корабль содрогнулся, как живое существо от удара током. Багровый свет погас на мгновение, погрузив все в абсолютную, давящую тьму. Силван вскрикнул, ослепший и дезориентированный. Он ощутил жуткое чувство падения, растяжения, как будто его внутренности вытягивались в бесконечную нить. Звуки исказились – гул превратился в вой, скрежет – в рычание неведомого зверя. Запах озона стал невыносимо сильным, обжигающим ноздри.

И так же внезапно, как началось, все прекратилось.

Свет вернулся, но изменился. Багровая люминесценция жил потускнела, стала более холодной, синеватой. Гул Плоти утих до едва слышного бормотания. Сердцебиение замедлилось, став глухим и тяжелым. Но главное – ощущение пространства. Давящая, влажная замкнутость Утробы словно раздвинулась. Воздух стал… другим. Холоднее. Суше. Пустым. И в нем витал новый запах – запах древней пыли, камня и чего-то невыразимо старого, мертвого.