– Вот, как-то так, – вывел меня из потока моих мыслей голос Кева.

– Что, извините? – спросил я.

– Я говорю, таким образом, Айвон Бытиев стал крезидентом Сории.

– То есть, Вы хотите сказать, людям захотелось мочить всех направо и налево? – с нотами недоумения и на повышенном тоне спросил я. – Неужто Вашему обществу захотелось кровавой вакханалии?

– Да, похоже, Вы меня плохо слушали, перед кем я здесь распинался, – уже с еле сдерживаемой злостью ответил Кев. Но потом, успокоившись, продолжил. – Людям, как раз и не хотелось ни какой вакханалии, им захотелось помощи. Когда ребенка порят ремнем по мягкому месту за баловство, это же не говорит о том, что ему хотят зла, наоборот его наставляют на путь истинный, только ребенок этого не понимает, а народ Сории это понял и принял.

– Хорошо, – с апатией сказал я, так как все это мне казалось ужасным, – продолжайте.

– А что продолжать, – практически без эмоционально продолжал Кев, – Айвон стал крезидентом, за него проголосовало около 100% населения Сории. То, что он говорил, он сделал.

– А как же происходил сам процесс использования лицензии?

– Да как, были созданы государственные организации, в которые приходили люди со своими лицензиями, сдавали их, им выдавали однозарядные пистолеты, на подобие старых, пищальных. Использовать их можно было только раз, потом их надо было сдать. Пистолет регистрировался за человеком, который получал этот пистолет и если этот пистолет еще раз использовался, человек, за которым он был зарегистрирован, подлежал немедленному уничтожению. Максимальная убойная сила у него была до 5м. Так, что реализатор лицензии и его жертва были на расстоянии близкого визуального контакта. Убийца, должен был смотреть в глаза своей жертве, что приводило к эмоционально-психологическому изменению в человеке, и обязательно все должно было происходить в общественном месте, что бы другие люди видели, что происходит с душевным состоянием убийцы и убиваемого, дабы с четкой ясностью анализировать свои поступки и деяния. Конечно, первоначально была, как Вы сказали, кровавая вакханалия. Ненависть и злоба переполняли людей. Кто-то практически сразу использовал свою лицензию, а потом уже с нарушением закона убивал своих обидчиков. Но, за незаконное убийство казнили публично, без выискивания смягчающих обстоятельств у убийцы, без определения объективных причин. Так как человеку была дана лицензия, и он должен был использовать ее только в крайнем случае, жизненно необходимом для него, а он, может быть, использовал ее по пустяковой причине. А вот убийство, за которое его казнили, может и было для него жизненно необходимым, но он использовал свою возможность на пустяк и поэтому люди стали понимать, что образно говоря, казнили человека за убийство не являющейся необходимым. И вот, мало по малу, люди стали менять свою психологию. Стали происходить случаи, когда в момент реализации лицензии, люди не стреляли, все-таки не так просто убить, глядя в глаза жертве. Они стали оттягивать возможность использования своей лицензии на более необходимый для них случай, т.е. стали более терпимыми к другим. В тоже время стали с большим анализом относиться к своим поступкам, стараясь по возможности не огорчать других, пытаясь понять отношения других к своим поступкам, тем самым создавая меньше негативных ситуаций. Люди стали меняться, я имею ввиду духовное их состояние стало меняться. Вначале, терпимость и сдерживание своих пороков было искусственным, а потом, в следующем поколении они были как условные рефлексы и так далее. И вот поколение за поколением, терпимость, доброта, уважение, забота, в общем, все положительные качества человека стали его естественным состоянием его души. Люди забыли, что такое злоба, презрение, хамство и подобные им чувства по отношению к другим. Надобность в лицензии сама собой отпала. В начале, когда психология человека стала меняться, их стали использовать все реже и реже, потом постепенно их перестали брать, а теперь люди уже и не помнят, что им помогло стать людьми.