– Повелитель, прошу простить, мне было неведомо о вашем возвращении.

Не оборачиваясь, я знала, что прямо сейчас она склонилась в глубоком поклоне. Уверена, у нее на языке вертелось бессчётное количество замечаний касательно моего поведения и открывшейся ей картины, но озвучить их в присутствии Дана она не смела. Под этой крышей кроме меня не было никого, кто мог бы просто так, без всяких церемоний, приблизиться и заговорить с Даном, при этом не обращаясь к нему по одному из приемлемых титулов.

Не то что бы я не пробовала вести себя согласно этикету Подземья… Когда я впервые встала перед Карателем на колени в качестве приветствия, прежде чем поднять меня за шкирку, он спросил, кто меня этому научил. Больше я никогда не видела того мастера по этикету, его место заняла наставница Варейн, и вряд ли она хотела повторить судьбу своего предшественника, как бы та ни обернулась.

Мне же Дан наказал более не демонстрировать подобного «раболепия», если только я не хотела его расстроить. Печалить своего господина, да еще и нарочно, я не собиралась.

Теплые пальцы легонько поддели подбородок, и, задрав голову, я улыбнулась Дьяволу, наблюдая, как вспыхивают и скользят золотые искорки в черноте его глаз.

– Сегодня госпоже Хату мной разрешено покинуть занятие раньше, – проговорил Дан, ласково гладя меня большим пальцем по скуле, и темнота древней бездны отступала и рассеивалась среди озорно поблескивающего золота.

– Как будет угодно повелителю, – кроткая учтивость наставницы без единой нотки фальши сделала мою улыбку шире, и уголки губ Дьявола лукаво изогнулось.

Мир вокруг вздрогнул: белоснежная прохлада холла сменилась летним теплом песчаного берега озера. Конечно же, мой прекрасный господин знал, какое место в Садах времен я люблю больше всего.

– В подобных ситуациях, отпустив собеседника словом, всегда уходи первой, Хату, – усмехнулся Дан моему удивленному ойканью, ставя на ноги.

– Умей я перемещаться как ты, наставница Варейн видела бы меня гораздо реже, чем планировала, – хихикнула я.

– Неужели предмет столь ужасен, что от него приходится спасаться бегством? – приподнял бровь мужчина, но золотые глаза искрились смехом и сверкали ярче озерной глади в лучах солнца.

– Скорее не предмет, а его преподаватель или… Дело даже не в этом, – поморщилась я, остановившись и зарывшись носком туфельки в песок, словно хотела раскопать в нем честный ответ. – Скучно. Все это, – я помахала руками, показывая известные витиеватые жесты. – «Если перед вами госпожа Дома Греха, госпожа Хату, надлежит опустить подбородок к ключице и грациозно скрестить кисти ваших рук на уровне пояса, отставив локотки так же плавно, как птица расправляет крылья», – передразнила я свою надзирательницу, демонстрируя оговоренный поклон. – «Когда окажетесь перед старшими Рыцарями Подземья, в легком поклоне расправьте руки и направьте ладони вверх, держа голову ровно», – кривляясь, я показала и это. – Что, нельзя было придумать один универсальный поклон для тех, кто рангом ниже, и тех, кто выше? К чему вот это вот все, – я снова закрутила руками в диком танце. – Если повстречать всех особ в одном месте, то я буду напоминать сумасшедшую птицу, забывшую, как летать, пока со всеми не поздороваюсь!

Дан расхохотался. В то время это была самая распространенная его реакция едва ли не на любое мое действие или слово. Что ж, мне нравилось быть радостью для своего прекрасного господина, и каждая его улыбка и смешок лишь подтверждали правильность моего поведения.

– Хату, – он продолжал улыбаться, но я мгновенно присмирела, узнав этот особый тон, призывавший слушать внимательно.