– Поверь на слово, Альберт, и не спрашивай про детали. Я привык к лампам, электричеству и вкусным обедам. И мне не по нутру нынешние корки и свечи.

– Я верю и нисколько не удивлен. К хорошему быстро привыкаешь. Но ответь, счастлив ли ты был?

– Что такое счастье?

– Когда видишь свет в конце тоннеля твоей жизни.

– Тогда нет.

– Именно, что нет. А не имея всего ты был бы счастлив живя надеждой. И каждая новая корка, приправленная солью или чесноком, даровала бы тебе радость.

Отто, опьянев, взял бутылку шнапса. В кухонном шкафчике он нашел пачку итальянских гриссини20 с травами и оливковым маслом, вышел в коридор и кинул всю эту снедь на пол. Шнапс стал разливаться по полу из бутылки, вымачивая хаотично разбросанные гриссини. Любители тира бросились на пол, слизывая растекшийся шнапс, подбирая и жуя гриссини, спасая бутылку, разливая из нее остатки себе в рот.

– Это ваше счастье и ваша гордость за Рейх? – надменно шатаясь вопросил пьяный Отто.

– Это дефицитные деликатесы, – ответил жующий гриссини работяга. – Нужно быть дураком, чтобы их не вкусить.

– А не нужно быть дураком, чтобы не вкушать их ежедневно, свободно покупая их в магазине? – резонно спросил Отто.

Работяги пили и жевали, им было явно не до его вопросов.

– Не надо давать деликатес нищим, – сказал Альберт, грустно глядя на эту картину из-за спины Отто. – Они за это и Родину продадут. Люди слабы.

– Не значит ли это, что деликатесы ценнее Родины? – спросил Отто.

– Нет. Это значит, что люди слабы и не более того, – ответил Альберт. – Слышал ли ты когда-то про пирамиду потребностей психолога Маслоу?

– Нет.

– Так вот слушай. Внизу пирамиды главные потребности – еда, вода, размножение… Все высокое духом от того и высокое, что оно наверху. Чтобы быть наверху нужно удовлетворить все низменное.

– Тогда они не смогут быть наверху, пока низменное у них не удовлетворено.

– Не смогут. Но они пытаются. Это уже заслуживает восхищения. Не нужно их провоцировать и они достигнут верха. Впрочем, не будем про Маслоу. Он был евреем.

– Когда я проснусь?

– Тогда же, когда и все мы – никогда.

– Мне надоела эта реальность.

– А кому нет? Но все мы в ней живем.

Глава 7

Вечером в баре было опять многолюдно. Герда сидела за своим привычным столиком, держа в руках книгу. Пьяные мужчины подходили и уходили, Герда неизменно вежливо их отшивала. Отто сел за стойку бара, взглянул на Герду и увидел призывный взгляд и приветственный кивок. Он сел за ее столик и поздоровался. По потолку бара проплыл лебедь, в окружении амуров, Герда держала книгу в руках.

– Видишь тени людей в баре? – спросила его Герда.

– Вижу, но это лишь тени, – ответил Отто.

– О, многие из них считают эти тени людьми и даже разговаривают с ними, слыша в ответ свои собственные мысли, даже не понимая, что говорят со своей тенью… Или с чьей-то иной… Какая разница, ведь мы говорим лишь о тенях. Такая мелочь…

– Тени бывают больше людей, если правильно падает свет.

– Ты прав, бывает, что тень человека даже больше его самого. Но она все равно мелка. Видишь маленькую хрустальную статуэтку женщины на стойке бара?

– Вижу.

– Ты бы долго смеялся, если бы узнал, что кельнер хранит ее сильнее собственной жизни.

– Что же здесь смешного?

– Она напоминает ему его жену. Хрупкая, слабая, красивая и свободная… Как Веймарская республика, давно забытая и неценимая ныне. Она не была ему верна. Но она была красива. Он не хотел бы быть с ней, но свято чтит ее по сей день. Ты знал, что не все здесь едят вяленое мясо?

– А что же здесь еще есть?

– Можно пить пиво или принести с собой молока. Но некоторые категорически отказываются есть мясо животных.