Из транса Егора вывело состояние приближающегося голода. Егор и вся компания, находящаяся в цехе, задумались о столовой, чтобы что-нибудь выжрать. То, что продавалось в столовой (кассирша Машка не в счет, так как она шла без счета), есть было категорически нельзя, это можно было только категорически пить. Все, включая мух и Санька, направились в заводскую закусочную "Блин да долото". Столовая встретила шумную компанию распростертыми объятьями, замком на входных дверях и странной запиской возле дверной ручки:

"За яйца себя подергай! Обед".

Все, включая мух, подергали себя за яйца, но, к их большому удивлению, ничего не произошло.

– Блядь, везде обманывают, везде! Никому верить нельзя! Что за страна такая? – возмутился Печёнкин, с досадой пнул Орасяна, плюнул в муху, присевшую на дверь, лег на ступеньки и задумчиво уставился куда-то в сторону КПП. Около КПП валялось бездыханное тело весовщика Степаныча, держащееся за дверь обеими руками, да так на ней и повисшее. Праздник среды явно удался.

Санёк посмотрел на часы, они, как и полчаса назад, впрочем, как и последние пятнадцать лет, показывали время. Кто-то пятнадцать лет назад, продавая Саньку часы за бутылку гуашевой краски «кобальт-синий», сказал, что когда-нибудь придет время, и часы будут показывать порнографические мультики. С тех пор Санёк всегда смотрел на часы и никуда не опаздывал, хотя надеты они у него были циферблатом внутрь.

–Блииин, я жы апаздывю? – подал признаки жизни очнувшийся на двери КПП Степаныч, но, видимо, он уже безнадежно опоздал, потому как тут же отъехал обратно в мир грез и пьяного блаженства. Мухи, почуяв запах свежайшего перегара с ароматом боярышника, направились к Степанычу. "Вот крысы", – подумал про мух Егор, незаметно вытащив из кармана Печёнкина недоеденное яблоко и зарплату Орасяна, проигранную вчера Печёнкину в боулинг.

– Блиин, я же опаздываю! – раздалось уже из уст Санька, который, не сказав более ни слова, упал прямо на ступеньки и тут же уснул.

– Не трогай его, пусть спит – сказал Егор удивленному Орасяну, который тщетно пытался его поднять.

– У него там со Степанычем встреча, дело у него к нему есть одно, – с этими словами Егор присел на ступеньки к Печёнкину, достал сигареты, смял их и съел. Столовая была все еще закрыта, а от коллективного массажа яиц есть меньше не хотелось. После этого он опять ушел в транс, вспомнив про шестеренку.

Один лишь Марат пришел в себя и остался стоять на месте. Он перестал понимать, что он – удачливый бизнесмен, владеющий крупной нефтяной компанией – вообще здесь делает и кто эти люди. Но, почуяв запах боярышника, отправился вслед за мухами исследовать содержимое Степаныча, которое добрый Степаныч для большего комфорта исследователей предварительно положил рядом с собой.

– А пойдемте в чебуречную на угол? – сказала муха и тут же поняла, что что-то не то ляпнула, но было уже поздно, ибо крик Егора: "Феееееедя, наконец-то я нашел тебя!!!" – окончательно усыпил Печёнкина. Егор вскочил со ступеней и помчался на проходную, по пути два раза наткнувшись на медленно направлявшегося туда же Марата. Именно благодаря этому Марат оказался возле проходной с опережением собственного графика на целый день.

На проходной толпилось неимоверное количество зевак. По самым скромным подсчетам, их было двое. Они зевали громко и с удовольствием, широко раскрыв рты друг друга. На какой-то момент показалось, что это заинтересовало Степаныча. Но нет. То, что можно было принять за его осознанное движение, на самом деле оказалось просто сползанием Степаныча на землю под воздействием силы тяжести. Степаныч сполз практически до бровей и окончательно блокировал выход с КПП, парализовав работу завода на целую неделю.