Егор почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Честно говоря, Егор даже не заметил, насколько давно это произошло, может быть, даже вчера, но факт оставался фактом. Егор обернулся, скинул руку, которая, издав шлепок, упала на асфальт и пошел в сторону цеха номер три. В цеху, как обычно в будний день, никого не было. Недобитый скелет доминошной «рыбы» украшал фрезерный станок дворника Михалыча. Михалыч давно приручил фрезерный станок и очень гордился тем, что станок умел давать лапу. Да и на лапу он тоже умел давать не хуже Михалыча.

Единственной фигурой, которая оказалась в столь рабочее время в цеху, была фигура Санька. Санёк очень сильно дрожал, настолько сильно, что вибрация от его дрожи по полу передавалась на стены. Именно поэтому Егор никак не мог сфокусировать зрение. Нет, Санёк дрожал не от холода, на улице было + 30, у него действительно было похмелье.

–Ты что домой не идешь? 10:24 утра уже, да и среда сегодня, праздник… – спросил Егор трясущегося Санька

–Не могу я! – ответил Санёк, – Я тебя вчера пытался в таком же состоянии остановить, и у меня правая рука оторвалась, видишь?

–Действительно! – сказал Егор. И задумался. Это ему что-то напомнило: то ли руку, недавно сброшенную с плеча, то ли пышные покачивающиеся бедра буфетчицы Агафьи.

– Привет, Олег!!! – заорал Санёк и по привычке, но теперь уже левой рукой, стряхнул с плеча Олега позеленевшего Карлсона. Егор обернулся, поднял Карлсона, но Олега так и не увидел.

– А потому что нечего было оборачиваться, – сказал Олег и испарился, как вчерашний денатурат.

В этот самый неподходящий момент с дикими цензурными фразами в цех, как показалось Саньку и Егору, задом наперед ввалился Марат. Но на самом деле то, что они приняли за задом наперед, был Семен Николаевич Печёнкин, перекинутый через плечо Марата. Нет, он не был пьян или с жуткого похмелья, просто очень устал.

– Я тебе еще раз говорю, древляне жили на деревьях, а весь род Печёнкиных из кривичей! – кричал Марат, в такт постукивая затылком Печёнкина о низко висящие лампочки.

– Неправда твоя! – возмущался Печёнкин – То, что я сейчас нахожусь в такой неудобной позе, не должно ложиться пятном на весь мой род. И вообще, в нашем роду пятна на другом месте были.

– Знаем мы ваши пятна на лунном грунте, великие пятна Печёнкиных! «Об этом весь мир знает!» – сказал Марат, и только потом вспомнил, что не знает он никаких пятен, хотя вчера, в душевой сам лично видел у Печёнкина масляное пятно на лбу.

– Ты моих родственников не трожь, они были древляне, потому как не древесные, а древние, – проснулся Печёнкин и откусил кусок воскового яблока, свежестыренного из кружка любителей натюрмортов при цехе химической продукции.

– Ага, не древесные! Как же! А привычка по деревьям домой возвращаться у тебя откуда? И вообще, ты свою рожу в зеркало видел? Вылитый кривич, только нос – греческий, картошкой, – возмутился Орасян.

– Да откуда вам, евреям, знать, как кривичи выглядели? Вы кроме крайней плоти ни одной книги с собой не носите, – продолжил свою тираду Печёнкин, еще раз куснул муляж яблока и жизнерадостно утвердил – Антоновка!

Орасян недоверчиво посмотрел на него, взял яблоко, откусил большой кусок, сделал недоуменное лицо, выплюнул его обратно и, смачно выругавшись, заявил, что оно червивое!

Мухи не побрезговали червивым восковым яблоком и отложили яйца в платок Егору. "Что ж, нерест – есть нерест", – не обиделся Егор и продолжил наблюдение за неправильно лежащей латунной шестеренкой килограмма на полтора-два. Именно эта шестеренка всегда отвлекала Егора от реального мира своими грубо не заточенными краями и формой полуквадрата. Эту шестеренку даже когда-то хотели сдать в музей завода, фундамент которого, состоящий из одного кирпича, брошенного на дно заполненного водой котлована для того, чтобы посмотреть, насколько там глубоко, был заложен позавчера заводскими мальчишками. И именно Егор не позволил этого сделать, так как мечтой всей его жизни, а также жизней отца и деда, было сдать эту шестеренку в пункт приема цветного металла. Но ни дед, ни отец, да и сам Егор этого не делали, ибо ждали, пока латунь подскочит в цене.