В 22 час 40 минут по московскому времени, теплоход «Александр Суворов» на полном ходу рубкой врезался в перекрытие шестого пролета моста. Она сложилась гармошкой и как острой заточенной лопатой начала рвать на части, калечить и сметать в воду всех, кто там находился.

Стояли крики, вода вокруг теплохода просто кишела людьми – побитыми, поломанными и в крови. Тела уносило течением. Еще в течение месяца вплоть до Самары к берегу прибивались обезображенные тела. Во время этого ужасного круиза по Волге признано официально число погибших составило 176 человек, многие из которых были женщины. Удар теплохода искривил, разрушил рельсовый путь, и мост вышел из строя, прервав движение из европейской части страны на восток. Многие из тех, кто оставался в каютах на нижних палубах, удара даже и не заметили – в точности, как на «Титанике», – в корпусе он отозвался глухим, неясным гулом. К тому же в репродукторах звучала музыка.

В это время по мосту шёл товарняк. Машинист Мишин, уже не один год, проезжающий по этому мосту, был спокоен. Совсем недалеко в сторону моста шёл теплоход и на нём громко играла музыка.

– Везёт же людям, отрываются по – полной. А мы тут коптим ночью и неизвестно когда отдохнём, – повернувшись к помощнику бросил машинист.

– Да, Петрович! Не в то время мы с тобой родились, – отпарировал помощник и тут его лицо перекосило от ужаса. – Смотри Петрович! Сейчас врежемся.

Мишин резко бросил взгляд на дорогу и от неожиданности оторопел. Раздался сильный скрежет и перед тепловозом возникла искорёженная и изогнутая ферма моста. А снизу между её провалами надвигалась какая – то тёмная масса металла, которая скручивалась и рвала всё, что попадалось на её пути.

Откуда – то снизу возник истошный вопль множества голосов. Тепловоз развернуло и бросило в сторону. Мишин успел резко затормозить, но сзади напирали вагоны. От удара рельсы деформировались и с вагонов стали падать брёвна, зерно, а также уголь. Этой пылью заволокло всю поверхность теплохода. С одного вагона сорвалась цистерна с бензином и чудом застряла в перекрытиях. Этот тихий, быстро погасший удар срезал, как лезвием, ходовую рубку и всю верхнюю палубу вместе с кинозалом, до отказа забитых людьми. Верхней палубы просто не стало. Ни рубки, ни кинозала только изуродованные и покалеченные люди были повсюду, еще живые люди тонули. Из воды в сумерках раздавались ужасные крики, а музыка как будто в насмешку, все еще неслась из репродукторов.

А затем, как – будто исполинский динозавр издал последний рык и всё стихло. Только искры разлетались в тех местах, где был порван электрический кабель. Груда металла была перед лицом Мишина, все стёкла тепловоза были выбиты и только чудом они не порезали машиниста.

– Серёга, ты жив? – не поворачиваясь спросил Петрович помощника, ещё не совсем осознавая случившееся.

Рядом раздался стон:

– Не знаю Петрович, грудь очень сильно болит.

Мишин оторвался от пульта и осмотрел помощника.

– Худо дело Серёга! В больничку тебе нужно. Давай – ка я помогу тебе выбраться. – и стал вытаскивать его из – под завала.

Серёгу сильно придавило согнувшейся перегородкой, но крови видно не было.

– Потерпи родной, я сейчас, – тихо прошептал Мишин, стараясь отогнуть кусок металла, но всё было тщетно, силы не хватало.

– Больно очень Петрович!

– А ты не держи в себе – то покричи, а я сейчас вот ломиком подсуну.

Мишин упёрся в металлический профиль и со всей силы закричал – лист поддался, и Серёга вскрикнул от боли. Петрович свободной рукой пытался за ногу вытащить помощника, но было не сподручно. Увидев рядом стоящий стул, сломал его, благо дело он оказался деревянным и подсунул под лист. Руки его освободились, и тогда двумя руками с трудом вытянул Сергея из – под завала.