Усадьба четы Ршавских Вячеслав Лебединский

Подвал.

Отчаяние либо придаёт сил,

либо обессиливает. Л.В.И.

Он привык работать один. Так надёжнее. Не хотелось наступать на старые грабли и вновь разочароваться в человеке. Бывало так, что нырнёшь в безмолвие, ни о чём не думая и полностью отдавшись работе, как кто-то тебя окликнет, ты собьёшься, и всё, придётся вновь включиться под нужный ритм, когда всё идёт на автомате как по маслу. Но порой сотрудничество не только изнуряет общением с неприятными людьми, но и приносит убытки в виде краж личного имущества. С тех пор Аркадий Конуров дал слово надеяться только на себя.

Аркадий работал дератизатором. Уничтожал крыс. День назад на него вышла хозяйка усадьбы четы Ршавских, упросив бросить всё и немедленно выдвигаться к берегу Балтийского моря, около Калининграда. Но главное то, что она заверила его о достойной награде за свою работу.

Путь был неблизким, но у него имелась какая-никакая подержанная чёрная иномарка. В последнее время скрип задних тормозов действовали ему на нервы. Он планировал заменить их именно сегодня, если бы по телефону ему показалось, что женщина была охвачена отчаянием. Будто бы там, в той прибрежной усадьбе, действительно без него не обойтись. Это заставило отложить все дела на потом. Да и с деньгами у него, признаться, было неладно. Аркадий жил и ценил копеечку, планируя взять квартиру в ипотеку, а не снимать чужое, задыхаясь в неродных стенах. За подвернувшийся шанс неплохо заработать он вцепился когтями, понимая, что это как раз тот шанс начать жить лучше.

И он поехал Бог знает куда.

Подъезжая к кованым воротам и затормозив, Аркадий поджал зубы от протяжённого скрипа тормозов. Он хотел выйти из машины, но стальные ворота с витиеватым растительным узором медленно-медленно отворились, словно бы приглашая ступить в угодья Ршавских.

Аракадий проехал дальше, поставил машину на ручной тормоз и вышел из неё.

Он приехал пораньше, чтобы осмотреться.

В этой сумеречной округе солнце ещё не набрало силу, а голые, старые деревья, кренясь на лихом ветру, шуршали и трещали.

Ворота позади него закрылись. Он обернулся и посмотрел на них подозрительно прищурив глаза, едва не падая от сшибающего с ног ветра. На сотовом он включил фонарик и стал придирчиво осматривать ворота на наличие некоего механизма. Но ничего такого не было. Ардкадий начал крутить эту мысль в голове, но на его плечо опустилась тяжёлая рука.

– А-а-а, вот и вы! – воскликнул кукольно-миловидный голосок.

До этого Аркадий не видел хозяйку, и вот, она предстала перед ним во всей своей непомерности крупного стана и пышного бюста. Женщина заметила его недоумённый взгляд из-под густых тёмных бровей и, запахнув кожаное пальто и гордо вскинув голову, венчающую короткую стрижку цвета желтоватой соломы, сказала:

– Вы ничего не забыли?

– Всё при мне, – ответил сухой бесцветный голос. – Могу я узнать ваше имя?

– Я – Аполония Ршавския. А вы можете не представляться, я знаю, Аркадий, о вас.

– Что у вас стряслось?

– Нашествие!

– Я так понимаю, крыс?

– Такая огромная, просто ужас!..

Аркадий чуть склонил голову набок и как бы скептически посмотрел на женщину.

– Столько шуму-пыли из-за одной крысы?

– У меня есть подозрения, и я читала, что она там не одна. Крысы же, можно сказать, в чём-то социальные существа, так?

– Да, это так. По одиночке им несладко приходится. Где вы её видели?

– В подвале. И сразу говорю, на верхние этажи вам вход воспрещён.

– Возможно придётся травить химикатами. В доме сейчас есть кто?

– Исключено.

– Что насчёт оплаты?

– Оплата вас будет ждать только после результатов.

– Ладно.

Аркадий пошёл к машине и позади себя услышал:

– Я буду за вас молится.

Он никак на это не отреагировал.

Белоснежный защитный костюм был местами залатан скотчем. Защитную маску-фильтр с очками он накинул на шею, и, водрузив на спину баллон, а в другой держа распылитель, пошёл к дому.

Усадьба была смастерена из крупного белоснежного камня и с далека напоминала пышный кремовый торт. Но, подумал он, тортик-то подпорчен. Дом был запущен и отчаянно нуждался в ремонте. Одна из поддерживающих второй этаж колонн опасно накренилась, остальные же покрылись крупными трещинами. Фасад трёхэтажного здания с чердаком обступили высокие сорняки, пытаясь скрыть щетину мха, охватившего усадьбу. Стены тут и там сдалась перед временем и непогодицей. На втором этаже выступал к улице и воротам эркер с высокими треснутыми окнами.

Из интереса мужчина обогнул здание и прикинул, что здание с высоты птичьего полёта должно напоминать подобие буквы «Е».

Подобравшись поближе, он разглядел над входной дверью и окнами беломраморные барельефы в виде скорбных лиц, как бы выдавленных на стены узором кондитерского мешочка.

Природа смолкла.

Он воззрится на усадьбу и нехороший холодок пробежался по его спине, как бывает, когда рядом проходит нехороший человек, а то и враг вовсе. И не привиделось ли ему, что на верхнем этаже здания, наверняка не отопляемого в эту осеннюю пору, появился и через мгновение погас зажжённый свет, и будто кто-то промелькнул от окна к окну мимо колыхнувшихся занавесок.

Войдя в холл, Аркадий поставил зелёный баллон на пол паркета, и громко спросил:

– Есть кто?

Ответом было замогильное молчание.

Могучий ветер резко хлопнул двойной дверью, а затем по некоей прихоти открыл её. Гроза зачастую перед тем, как грянуть, как бы заряжаясь трещит, как сбоящая лампочка, а затем выстреливает кривыми бледными линиями. Вот и тогда молния ослепительным зигзагом так быстро устремилась в близлежащий лес, что Аркадий даже отшатнулся. До него долетел первый из многих оглушающий раскат грома.

– Померещиться же всякое… – проронил он, подняв голову, желая убедиться в чьём-либо присутствии. Единственное, что он уловил, была дробь первых капель дождя по земле. – Не вешай нос. Зато ты под крышей.

Раньше эта усадьба, несомненно, могла впечатлить. Над просторным холлом нависли балкончики других двух этажей с резными перилами. На стенах с деревянными панелями из красного дерева красовались золоченые лампы в виде распустившихся тюльпанов, мерцающие с перебоем. На потолке застывшим водопадом красовалась хрустальная люстра.

Особо не задерживаясь, будто Аркадий был чем-то или кем-то подгоняемым, мужчина принялся за работу. Вначале он осмотрел холл на наличие шерсти, следов на запыленном полу, а также экскрементов крыс.

Кое-что выделялось на темном паркете, в углу. Он присел и, вооружившись лупой, подцепил указательным и большим пальцем некий острый желтоватый осколок.

Цокнув языком, он вооружился диктофоном и сказал:

– 20 сентября 2020 года. Запись первая. Нахожусь в усадьбе Шравских. Есть след. Это пасюк. Впрочем, ничего удивительного. Но кое-что странно. Даже если бы в моих руках был зуб целый, а не его осколок, он всё равно слишком крупный. И мне это не нравится.

Осколок зуба и вправду был великоват для грызуна – размером чуть меньше ногтя мизинца взрослого человека.

Какое-то время Аркадий побродил по первому этажу, залитому сумерками, желая найти новые улики, указывающие на местонахождение нор и ходов. Он насчитал несколько запустелых комнат для гостей, библиотеку с пыльными книжными полками и сыреющими книгами, где для удобства ждала гостей наиболее крупная мебель (диванчики с подставками для ног, резные столы и кожаные кресла), а на кухне в стену была вмонтирована громоздкая плита. Там он и обнаружил за оставленным веником и совком нору, в которую с лёгкостью могла бы поместиться его рука.

– Запись вторая. Нашёл ход крупного размера. Других ходов в комнатах не обнаружено. По логике где-то здесь, на кухне, должен быть люк или спуск в подвал. А может даже и бункер, как знать? Думаю, там пасюки и обжились.

Логика не подвела дератизатора – за подсобкой, заставленной коробками, был проход, уходящий во тьму.

Он расчистил подсобку и, спускаясь по грубой каменной лестнице, слышал эхом разносимый, протяжённый стук своих ботинок. Когда он остановился у двери в подвал и прислушался, то это длинное звучание утихло лишь погодя, как если бы он находился в далеко протягивающемся тоннеле, ведущем в неизведанное.

Тугую тяжёлую дверь он кое-как осилил. Нет, шагнуть во тьму он не спешил. С помощью фонарика в сотовом пытался отыскать на стенах выключатели и, разочарованно вздохнув, усилил фонарик в сотовом через приложение, понимая, что и расход батареи будет диким.

– Денежки, всё ради вас… – прошептал он.

Казалось подвал был более обширен, чем кухня, и, как прикинул Аркадий, простирался вдаль, под другими комнатами первого этажа неизвестно куда. Обходя колонны, по оси которых тянулись узоры лиан, он обнаружил, что за дырами в бетонных стенах скрывались оголившиеся деревянные доски крест-накрест. И где-то там, в темноте, должны быть их ходы и норы. Что-то настойчиво манило его скользнуть светом по другой стене, где наткнулся на выбоины, словно бы кто-то с отчаянием поработал кувалдой, или же некая сила выместила на них свой непосильный гнев.

Он просунул в крупную дыру руку, затем голову и, хоть и было неудобно из-за тесно расположенных досок, разглядел с помощью фонарика нечто серое, испугавшееся света и быстро юркнувшее в нору.

– Вот значит как…

Аркадий вернулся в холл, натянул маску-фильтр с очками, подхватил баллон с «Холодным туманом» и взял с собой распылитель.