– Ха-ха-ха!.. – послышался где-то наверху серебристо-счастливый смех и настойчивый топот ног.

Бывает мы от неожиданности перед чем-то непонятным подпрыгиваем и всё внутри нас переворачивается, как от затяжного падения. И особенно это бывает тогда, когда мы считаем, что дома одни. Вот и дератизатор так думал, застыв на месте, навострив слух и похолодев. И дело в том, что в подобном запустелом доме совсем не должно быть ребёнка, счастье в голосе которого противоречит мрачности усадьбы.

Аркадий взял диктофон, поднёс ко рту и, чуть подумав, не решился сделать запись и вместо этого, вдохнув побольше воздуха, откровенно проорал:

– ЗДЕСЬ ЕСТЬ КТО-НИБУДЬ?!

Как на зло в ответ отозвалась лишь мёртвая тишина.

Резко открыв дверь на дождливую улицу, он то же самое проорал и там, но безрезультатно. Хлопнув дверью и направляясь к кухне, он процедил:

– Я же только полгода назад выписался… И вот опять чертовщина всякая мерещится!..

Спустившись в подвал во всеоружии, он резко остановился от нахлынувшего осознания. Уже в который раз Аркадий забыл отключить запись диктофона, и она до сих пор продолжалась. Прокрутив её назад, он пару раз ошибся со временем, и услышал:

– Ха-ха-ха!.. – и запоминающийся топот тоже не заставил себя ждать.

Стало ясно, медперсонал в психлечебнице своё дело сделал (какое бы жестокое оно ни было), и пока что его не мучили слуховые галлюцинации. Вроде бы и опасаться особо нечего, но кто-то… или что-то… действительно присутствует где-то наверху.

Пройдя дальше по подвалу и резко мотнув головой, Аркадий так ушёл в эти мысли, что чуть не влетел в колонну.

– Так, соберись, хватит. Запретили наверх, значит не надо. Меньше знаешь, крепче спишь.

Он дошёл до пробитой стены, подключил распылитель к баллону, пропихнул его через крестообразные доски и попытался просунуть стальную головку как можно дальше в дыру.

Не получалось. Длинные руки не хватало, и потому ему пришлось собственноручно прибегнуть к силе и со скрипом убрать из стены одну из досок, скреплённых ржавыми гвоздями.

Устроившись поудобнее, буквально привалившись грудью к части целой стены и вновь запихнув в проём распылитель, ему удалось переднюю его часть просунуть дальше, случайно шаркнув о кладку, отчего один из камней отвалился. А за ним и другой.

Его ступни в ботинках почувствовали тряску, а свободной рукой, в которой был зажат сотовый, он разглядел, что с виду целая кладка дала слабину, зашлась тёмными трещинами-паутинами.

Дом, пробудившись, заходил ходуном.

В этот момент глаза Аркадия Конурова округлились как никогда. Он попытался выдернуть из-под камней придавленный распылитель и, плюнув на эту затею и чувствуя, что время поджимает, в самый последний момент перед оглушительным грохотом отскочил как полено от колуна назад…

…Сотовый на полу работал с перебоем – то включался, подсвечивая тучу пыли, то выключался, предоставляя место мрачным фантазиям о причине множественного шороха, сгустившейся темноте и тому, что в ней может скрываться.

– Кха-кха… – закашлялся он, пытаясь встать.

Силы дератизатора будто покинули его, и подъём дался тяжело – возможно причиной тому был стресс, полученный им в огромной дозе за пару каких-то мгновений.

Отряхнувшись, он подобрал сотовый и заметил, что его взор искривился. Только погодя Аркадий понял, что очки покрылись трещинами или от падения, или от вылетевших из образовавшегося чёрного проёма камней. Проём же этот теперь напоминал собой чью-то оскалившуюся пасть-пещеру с каменными оставшимися зубами по краям и далеко ведущим углублением. И он, маня сокрытой в себе тайной шероховатым и лукавым голосом, подчинил себе окаменевшего деразитора, приглашая, и даже настаивая ступить дальше, во тьму.