Они остановились возле дубовой двери, ведущей в гостевую комнату замка, которая на ближайшее время должна была стать спальней для короля Суэйна, и распрощались. Синьор Джустино пошел к себе, отдохнуть с дороги, а Винтер вернулся в кабинет. За недельное отсутствие у него накопилось много государственных дел.

* * *

Джулиан смог отложить свои бумаги только когда поздний вечер плавно начал переходить в ночь, и то не по своей инициативе. Без стука в кабинет протиснулась Флора. Она неторопливой бесшумной походкой приблизилась к предмету своего обожания и, закинув ему на шею свои изящные округлые руки, ласково проворковала над самым ухом:

– Дорогой, оторвись. Ты просидел в четырех стенах весь день наедине с этими глупыми бумажками. Я тебя совсем не видела и уже успела соскучиться. А ты? Неужели ты не хотел со мной повидаться?

– Уже поздно? На улице так темно! – встрепенулся Винтер, бросая мимолетный взгляд в окно и торопливо принимаясь собирать разложенные по всему столу листки в папку.

– Темнота нам только на руку… – Флора легко задула свечу, стоявшую на столе, и ее губы шаловливым бархатом скользнули по щеке любовника. – Ты обещал мне эту ночь…

– Только не сегодня. Флора, я очень устал и не хотел бы испортить тебе настроение своим скучным видом.

– Джулианито! Ты не можешь так со мной поступить! – глаза итальяночки блеснули в темноте обидой и гневом. – Это будет слишком жестоко!

– Прости, милая, но я правда не могу. Увы, королевская доля – это не только развлечения, – Джулиан поднялся, замерев как раз напротив девушки.

– Последнее время ты находишь минутку для всех, кроме меня! Такое ощущение, что ты меня избегаешь! Ты разлюбил, да? Нашел себе другую? Ну-ка покажи мне эту профурсетку, и я объясню ей что к чему! – все больше распалялась принцесса. Ее темперамент был слишком горяч даже для итальянцев.

– Эту профурсетку зовут работа, и, увы, кроме меня некому с ней разобраться, – терпеливо улыбнулся Джулиан. Он вложил в свой голос как можно больше мягкости, ласки и теплоты, в улыбку – жаркого обожания, а во взгляд волшебных глаз – то поистине чарующее обаяние, которое всегда выручало его в подобных ситуациях. Такому влюбленному красавцу-скромняге просто невозможно было закатывать безобразные сцены ревности. Винтер знал это и пользовался, и уже в следующий миг кудрявая головка итальяночки покоилась на его груди, а руки быстро-быстро гладили плечи, как будто пытались надолго запомнить столь дорогие для них прикосновения.

– Я не хочу с тобой разлучаться. Вообще не хочу, чтобы между нами стояло что-либо! Давай куда-нибудь сбежим? Только ты и я. И проживем остаток дней вдали от всех, только вдвоем. Я просто жить без тебя не смогу, если ты уйдешь. Мне тяжело без тебя каждую минуту. Я не хочу тебя ни с кем делить – ни с твоими друзьями, ни с придворными, ни с моим отцом – ни с кем! Я хочу, чтобы ты принадлежал только мне! Весь, целиком, без остатка!

– Милая… – Джулиан ласково погладил ее волосы, одной рукой легко приобняв за талию. – Что за пораженческие мысли? Я всегда буду рядом с тобой, по первому твоему зову. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я тебя обожаю, боготворю твою красоту и восхищаюсь бесподобным характером. Но иногда ты похожа на котенка, которого дразнят игрушечной мышкой. Мышку постоянно дергают за хвост, и она ускользает, и котенок не может ее поймать. Забудь обо всем, не терзай себя предрассудками. Иди лучше спать, а то напророчишь себе кошмаров. Обещаю, что к концу этой недели я буду только твоим и полностью подарю себя твоим шаловливым ручкам.