«Опаньки, да тут моя помощь и не требуется! Хоть сейчас – на ручки и в кроватку! Ну, или вон, на диванчик! Не теряйся, хозяин! Только поторопись, ейный хахаль уже домой едет!»

Несмотря на весь драматизм момента, Серега чуть не заржал в голос:

«Ты где этого нахваталось? Опаньки? Ейный хахаль? Так что ли в Мордоре говорят?».

«На Урале вашем так говорят, – хмыкнул «боевой артефакт», – я же окружающую среду изучаю и впитываю. А ты к словам не цепляйся, иди, утешь девушку. Я серьезно говорю – иди пожалей! По голове погладишь, дебилом обзовешься – инвестиции пустячные, а дивиденды будут – мама не горюй! Честно! Ты же и сам этого хочешь».

Пока Попов себя убеждал в необходимости каких-либо действий, пока преодолевал метры коридора до кухни, Иринка уже справилась со слезами, но продолжала стоять у окна, глядя куда-то в весеннее небо.

«Видишь, – шепнуло кольцо, – ждет, пока ты с утешениями заявишься. Давай, руками – за плечи…».

«Да отстань!» – возмутился Серега, но поступил именно так, как советовал «боевой артефакт» – осторожно прикоснулся ладонями к плечам девушки. Иринка вздрогнула и подалась спиной назад, к Серегиной груди. Руки скользнули по рукам и Попов обнял девушку, прижимая к себе. Губами он нашел нежную кожу шеи чуть ниже Иркиного уха, и в голове лопнул разноцветными брызгами обруч, столько лет давивший желание.

Серега сжал девушку так, что она пискнула:

– Задушишь, медведь!

Попов рыкнул в ответ что-то невразумительное, целуя Иркин затылок. Семь лет воздержания рвались наружу через все моральные барьеры, и краем сознания, гаснущего в таком напоре, Серега понимал, что сейчас просто порвет платье, добираясь до вожделенной плоти кратчайшим путем. Иринка попыталась вырваться из его рук, но слабое сопротивление еще сильнее раззадорило зверя, проснувшегося внутри Попова. Платье затрещало, и тут Серегу словно ударило током – кольцо заходилось в истерике:

«Стой! Стой! Тормози, все испортишь!»

Внутренний вопль был настолько мощным и неожиданным, что Попов враз остыл и разжал руки, выпуская девушку:

– Извини. Накатило. Столько лет…

Иринка осела на диванчик кухонного гарнитура и слабо улыбнулась, поправляя волосы:

– Ну ты и бешенный. Точно – из психушки выпустили. Синяков бы наставил, что бы я мужу сказала?

Серега выдохнул, постепенно приходя в себя:

– Я бы и платье порвал. Потом бы жалел – это мое любимое.

Ирка тряхнула волосами и засмеялась:

– Я бы тогда тебя порвала, чудовище.

В дверь позвонили и кольцо тут же похвасталось:

«Вот, понял? А если бы не я, скакали бы сейчас по всей кухне, пытаясь одеться. А порванное платье надеть трудно, между прочим».

«Молодец, – буркнул Попов, возвращаясь в зал к остывшему чаю, – затормозить не могло? Лифт там сломать, дверь в подъезд заварить? Прервались на самом интересном месте».

«Я тебе помощь предлагало? – ядовито поинтересовалось кольцо, – Сам отказался. Терпи теперь».

Пришлось терпеть. Иринка порхала вокруг стола, украдкой улыбаясь Сереге, когда не мог видеть Олег. Похоже, что для нее в мире все встало на свои места – конкурентная борьба самцов за лучшую самочку возобновилась. Пока хозяин обедал, разговор вертелся пустой: погода, цены, общие знакомые. Пару раз русло беседы сворачивало к Серегиным приключениям, и тут Попову пришлось выкручиваться. Рассказывать правду было бессмысленно, а какую-то правдоподобную, и все объясняющую версию он создать пока не сподобился. В конце концов удалось переключить внимание слушателей на насущные проблемы.

Иринка с приоткрытым ртом выслушала историю с бывшей квартирой Попова:

– Да как так, – и в глазах снова блеснули слезы, – куда у тебя мама могла пропасть? Адрес дали неправильный?