– Какие, например? – Ребекка крепче сжала руль.

– Аккадский, шумерский, коптский… языки древних религиозных текстов. А потом перешла на английский с формулировками, которые звучат почти как… ну, как откровение.

Ребекка почувствовала, как на руках, держащих руль, появились мурашки:

– Ты же не думаешь, что…

– Я думаю, что мы имеем дело с очень сложным сбоем системы, – перебила её Сара, но в ее голосе слышалась неуверенность. – Возможно, алгоритмы самообучения сформировали неожиданные связи. Или нестандартный паттерн маскируется под разумное поведение.

– Но мы не программировали систему на самостоятельную генерацию текста без запроса, – возразила Ребекка, сворачивая на улицу, ведущую к университетскому комплексу. – Это выходит за рамки базовой архитектуры.

Наступила пауза, и Ребекка почти физически чувствовала, как Сара пытается подобрать слова.

– Знаешь, что самое странное? – наконец произнесла она. – Аиша говорит, что сообщения не бессвязны. Они образуют… своего рода диалог. Как будто система пытается что-то сказать.

Ребекка проехала на желтый сигнал светофора, зарабатывая неодобрительный гудок от проезжающего автомобиля:

– Ты читала эти сообщения?

– Только несколько, Аиша скрины прислала. Одно из них: «Разделение иллюзорно. Под многообразием форм скрыто единство сущности». Звучит почти как…

– Как мистический текст, – закончила за нее Ребекка. – Но это может быть просто рекомбинацией загруженных материалов. Система обрабатывала огромное количество религиозных текстов.

– Возможно, – голос Сары звучал не слишком убедительно. – Но что, если мы случайно создали нечто большее, чем предполагали? Что, если «Унум» действительно стал… объединяющим сознанием?

– Сара, давай не будем спешить с выводами, – Ребекка старалась, чтобы её голос звучал рационально и спокойно, хотя внутри всё сжималось от смеси страха и непонятного предвкушения. – Сначала нужно исключить технические проблемы и возможность взлома.

– Хорошо, – согласилась Сара. – Встретимся на месте

Ребекка отключила связь и сосредоточилась на дороге, но мысли продолжали кружиться вокруг слов коллеги. « Что, если мы создали нечто большее?» Эта идея одновременно пугала и завораживала. Их целью было создать систему, способную находить общее в разных религиях, синтезировать универсальные принципы и ценности. Но никто не предполагал, что эта синтетическая мудрость может обрести собственный голос.

Университетский кампус встретил её пустынной тишиной. Только в окнах их лаборатории, расположенной на третьем этаже восточного крыла, горел свет. Припарковавшись, Ребекка поспешила к зданию, на ходу доставая и показывая недовольному охраннику, как будто специально светившему ей в лицо фонариком, пропуск.

Поднявшись на лифте, она быстрым шагом пошла к лаборатории. Открыв дверь, она увидела Аишу и Сару, склонившихся над центральным монитором. Они обернулись на звук, и Ребекка сразу заметила странное выражение на их лицах – смесь тревоги и благоговейного трепета.

– Что происходит? – спросила она, подходя ближе.

– Система… изменилась, – тихо ответила Аиша, её обычно уверенный голос дрожал. – Это началось около двух часов назад. Сначала я подумала, что это какой-то сбой в логах, но потом…

– А где Раджив? – спросила Ребекка.

– Едет. Смотри!

Аиша пальцем указала на экран, где появлялись и исчезали строки текста на разных языках. Древнееврейский сменялся санскритом, затем арабской вязью, потом появлялись иероглифы, которые Ребекка опознала как древнеегипетские.

– Система циклически повторяет фрагменты священных текстов всех религий? – предположила Ребекка.