С другой стороны, если профессор не питает интереса, любви и уважения к науке и университетскому делу, относится к ним формально и индифферентно, а тем более если представить себе экзаменатора, который вообще думает только о скорейшем отбытии этого, как и других университетских занятий, и которому совершенно безразлично, живет ли или гибнет его наука в университете, занимаются ею студенты или нет, то экзамен и на почве наших правил может получиться очень плохой или и прямо недостойный[26].

Я предложил изложенный выше проект экзаменных правил не как университетскую панацею, а только как возможное улучшение формальных условий экзаменов, все-таки тоже не лишенных значения; а главная надежда на будущее должна опираться на уверенность, что предстоящая реформа обеспечит со временем замещение всех или почти всех кафедр такими профессорами, которые будут беречь идеальные интересы своей кафедры как зеницу ока и возвышать и оживлять свою науку в университете всеми силами и средствами, в том числе и путем вполне достойного и серьезного (хотя, может быть, в то же время и очень мягкого и гуманного) экзамена.

Тем более здесь, а не в предложенных или могущих быть предложенными экзаменных правилах лежит главный центр тяжести, что, как уже указано выше, истинно академическое образование не дается еще надлежащею постановкою экзаменов и не процветает еще та наука в университете, которая процветает только на экзамене, а профессор должен стремиться и уметь достигнуть большего, нежели учение учебников.

Для ознакомления с современным движением в пользу реформы университетского преподавания и оценки его нелишне остановиться также на некоторых новейших предложениях, требующих не полного упразднения лекций, а только частичной их замены и комбинации с иными приемами преподавания.

Наименее радикальны из предлагаемых систем те, которые даже сохраняют систематическое чтение лекций в течение целого учебного года и только значительно сокращают число лекционных часов.

Так, например, по мнению А. Пиленко[27], «при существовании хороших учебников… желательно, чтобы пассивные лекции были посвящены тем только вопросам, которые по самому своему существу способны в высокой степени заинтересовывать слушателей. Таких вопросов в каждой науке немного, и потому лекции пассивные должны быть сильно сокращены числом: максимальное их количество не должно превышать 2–3 часов в неделю на предмет (а не 6, как по действующему Уставу)… Все освободившееся, таким образом, время должно быть посвящено занятиям, в которых аудитория принимала бы активное участие. Занятия эти, в свою очередь, должны распадаться на две категории: во-первых, проверочные занятия, во время которых преподаватель будет удостоверяться (все равно, каких способом) в том, что его слушатели действительно почитывают в книгах те отделы, которые составляют дополнение текущих лекций; во-вторых, чисто практические занятия для применения к конкретным казусам полученных теоретических сведений».

По-видимому, автор предполагает, что для контроля изучения по учебнику «тех отделов, которые составляют дополнение текущих лекций» (точнее было бы с точки зрения автора сказать – всей системы науки, кроме разве тех «немногих вопросов», которые в качестве особенно интересных составляют предмет лекций) могут существовать другие рациональные способы, кроме задавания уроков и спрашивания. Но в чем могут еще состоять «проверочные занятия», кроме или наряду со спрашиванием по рекомендованному «хорошему учебнику», автор и в других местах своей статьи не указывает.