С возрастом я лучше понимаю, насколько потрясающе это сказано. И в контексте, и само по себе. Дальше тоже здорово – как сперва чувака тревожили комары, и какая-то липкая дрянь заползала в штанину. И ещё дальше – то, что не даёт мне сейчас покоя: «Я стал на время частью мировой гармонии…»

Всеобщая Гармония, да! Но всё же эта фраза – ключевая: «Мир изменился к лучшему не сразу».

Не сразу изменился мир и с появлением Моей Гитары. Сто раз прав другой писатель, подсунутый Любимой Женой совсем недавно. Тоже алкоголик и вдобавок наркоман, король психиатрической прозы. Он сказал что-то вроде: «Молодым перестаёшь быть в тридцать лет, а к сорока начинаешь признаваться себе в этом».

В тридцать семь – понимаю и соглашаюсь. В двадцать пять, когда начал общаться с Моей Гитарой – не понял бы, даже если бы читал. Столько всего происходило вокруг, и настолько я был погружён в свою собственную жизнь… Впечатления, проекты, увлечения, заработки, концерты, гастроли, фестивали и всё время очень много музыки – тут не до философии. Головы не поднять.

Может быть, поэтому Моя Гитара меня особо не грузила. Уважала занятость.

Дядя тоже не переусердствовал.

Со временем он стал чаще наезжать в Столицу и останавливался, понятно, у меня. То транзитом на гастроли, то по пути на очередное закрытое представление к Столичным Авторитетам. Дядина эксцентрика по-прежнему вставляла. К тому же присказка «новые номера пишет тот, у кого старые плохие» не про него. И старые были хороши, и на новые он не ленился.

Разговорчики наши с Дядей оставались лёгкими до тех пор, пока мы с ним не оказались в одной программе. Маргариновый Король отмечал день рождения сынишки и нанял Колонный Зал в Державном Центре. Пока собиралась тысяча гостей, новорожденный Королевич полосовал широченными протекторами наборные паркеты: Король подарил ему детскую Ferrari. Бензиновая гарь, вонь… Гости уворачивались, артисты тоже – любознательный сынуля в сопровождении сопевшей на бегу охраны заезжал и за кулисы.

Концерт не стыдно было показать по телевизору в Новый год или другой общенародный праздник на всю нашу Великую Страну. В том смысле, что соседей по сцене я раньше только в телевизоре видел. И в том смысле, что все они были – попса. Самая дорогая, самая кучерявая и тошнотворная. Дядя – известный клоун, хоть и музыкант. Почему его позвали – ещё можно понять. А меня-то с чего вдруг? Я же не тот формат…

Тайна раскрылась, когда мы отыграли, зачехлились и пошли к выходу. Мрачного амбала, который преградил нам путь, я не признал, но тут появился Авторитетный Чел. Остальная охрана замерла на подступах. «А вы, значит, родственники? – сказал он, разглядывая нас с Дядей. – В программке смотрю, фамилия одна и та же…»

«Это я тебя заказал, – Авторитетный Чел неожиданно улыбнулся мне, как тогда, когда спрашивал про подложенную свинью. – Заказал в хорошем смысле. Хотел посмотреть на сцене. Молодец, порадовал. Гитара как, ничего?»

«Играет», – осторожно сказал я. Дал ведь себе слово: сто раз думать, прежде чем…

Из коридора через охранников просочился Лупоглазка. Эстрадную мегазвезду тормозить не стали. Вильнув тугим задом, Лупоглазка ловко оттёр нас с Дядей в сторону и замер перед Авторитетным Челом.

Он излучал сияние. Сияли стразы на костюме. Сияли драгоценные перстни – Лупоглазка прижимал руки к груди. В широченной улыбке переливался клык с вмурованным бриллиантом. И лупающие подведённые глазища лучились невероятным восторгом… Есть такие, которые умеют.

«Я буду счастлив петь для вас, – Лупоглазка мяучил, как сытый кот, и пожирал Авторитетного Чела любящим взглядом. – Может, есть какие-то личные пожелания? У вас, у вашей дамы, у друзей… Мой репертуар и моё искусство к вашим услугам…»