Том подошёл к теперь уже бездыханному окну, выглянул на улицу. В голове толком не было мыслей, слишком много шокирующей информации влили в сознание. А это ведь было только началом, верхушкой айсберга.

Ему ещё только предстояло узнать, что он находится не в обычной больнице, а в учреждении принудительного лечения. Что он не в родном городке, а в вечно влюбленном Париже. Вспомнить, что было там, в прошлом. И в довершении, как вкусить вишенку на торте – чужими устами открыть для себя факт того, что Джерри порезал трёх человек, из-за чего он, Том, и проснулся за решёткой.

Но это всё потом. А пока хотелось увидеть папу, понять, что произошло. И на улицу.

Законы хитрый фокус-покус,

Корона на судьбе-злодейке!

И наша кровь ей только соус

В любимом человечьем стейке.

Слот, Просточеловек©

Первая прогулка Тома выпала на субботу. Ему объяснили про то, что она будет длиться два часа, вывели во двор и оставили. Время, которое пациенты проводили на улице, было единственным, за исключением нахождения в палатах, когда их пристально не контролировали, позволяя хоть какую-то свободу. Были только дежурный, ответственный за прогулку врач, к которому нужно было обращаться в случае чего, и наружная охрана.

Двор был поистине огромным. Том несмело прогуливался по нему и не мог всё объять взглядом. Толком никого не было видно, у большинства пациентов были свои любимые места и территории для прогулки, куда они уходили, получив волю.

Мимо прошёл седоватый, прихрамывающий на левую ногу пожилой мужчина. Том попытался заговорить с ним, поздоровался, но тот как шёл, так и продолжил путь. Обидно, однако. Постаравшись не думать об этом, Том направился в противоположную сторону, но вскоре остановился, рассматривая сплошной монолит каменного забора. Он был настолько высок, что приходилось задирать голову, чтобы видеть его конец. Казалось, он давил небу, и неба из-за него видно не было.

Том подошёл к нему, положил ладонь на удивительно гладкий камень. Тёплый. И солнце светило так ярко и жарко, что приходилось поверить, что сейчас на самом деле лето. В октябре так не бывает.

Он двинулся вдоль забора, по периметру обходя территорию, периодически вёл по камню пальцами, пока тот не натёр их подушечки, заставив отдёрнуть руку и потянуть больное место в рот, чтобы не пекло.

Вокруг было пустынно и тихо. Ветер лениво шумел, но только там, за забором, даже ему не было хода на территорию «белого центра».

Идя туда, не знаю куда, Том добрёл до парадной части двора. Взору предстали ослепительно белоснежные, завораживающие в своём величии ворота: сверху овальные, вытянутые под планку забора, с двумя стандартными дверями внизу.

Не раздумывая, Том направился к ним. Хотелось рассмотреть это чудо поближе, прикоснуться к нему, может быть, выглянуть за пределы больничной территории.

– Стой на месте! – раздался голос из одной из смотровых вышек.

Том и не подумал, что обращаются к нему, даже не понял, откуда кричали.

Всех сотрудников службы охраны предупредили о том, чтобы они были терпимее с Томом, но над внешней охраной доктора не имели власти. У неё была всего одна цель – не допустить попытки побега.

– Не подходи к воротам! – озвучил второе предупреждение охранник, видя, что пациент ведёт себя спокойно.

А Том простодушно ответил:

– Я только посмотрю! – сделал ещё шаг вперёд.

Прогремел выстрел, и пуля со свистом рассекла воздух в каком-то полуметре от Тома. Он вскрикнул от испуга, зажал уши.

Началась свистопляска, прибежала и охрана, и дежурный доктор. Полчаса Тому объясняли всё, доходчивее изъяснили правила прогулки и, убедившись, что он в адекватном состоянии, позволили её продолжить, предварительно отведя обратно на задний двор.