– Поделись со мной, самому легче станет.

– Не знаю, как объяснить, это странно… – не поднимая головы, Том отвёл взгляд в сторону.

– Я постараюсь понять. В конце концов, общение для того и есть, чтобы делать это по отношению друг к другу.

Том открыл рот, подумал-посомневался ещё пару секунд и ответил:

– Доктор говорит, что мне семнадцать лет, а я помню, что четырнадцать. Сначала я не верил ей, а потом… сам убедился, что это правда. Или неправда. Может быть, мне не семнадцать лет, но уже и не четырнадцать. Странно, да?

– А доктора объяснили, почему так произошло?

Том заметно помрачнел от этого вопроса, но ответил:

– Доктор сказала, что у меня дис… диссо… – правильный диагноз никак не припоминался. – В общем, раздвоение личности.

Стен понимающе, со знанием дела покивал.

– В этом нет ничего страшного или постыдного, – он ободряюще похлопал парня по плечу.

Том невесело улыбнулся, лишь приподнял уголки губ.

– Я даже толком не понимаю, как это, – проговорил он.

– А тебе понимать и не обязательно, ты же не психиатр, чтобы знать всё и разбираться в этом.

– То есть это психиатрический диагноз, и я больной на голову? – спросил Том и с горечью посмотрел на собеседника.

– Я бы не сказал, что ты больной, а я в этом разбираюсь.

– Ты тоже врач?

– Можно сказать и так.

Теперь уже Том чуть покивал, подсел ещё ближе, оставив между ними не больше десяти сантиметров расстояния. Несмотря на жару, хотелось тепла, хотелось контакта с другим человеком, ему этого так не хватало. Хотелось опустить голову на плечо и почувствовать поддержку не только на словах. Он был как бездомный котёнок, который в поисках ласки доверчиво бежит ко всем.

Стен безукоризненно уловил этот момент, прочувствовал. Обнял его одной рукой, привлёкши к себе, и склонил его голову себе на плечо.

В носу защипало от вновь навернувшихся слёз. Непонятный момент: вроде и хорошо всё и в то же время тоскливо до скулежа.

– Я домой хочу, – невпопад, на грани шёпота проговорил Том.

– Ты обязательно скоро вернёшься туда. Такого замечательного мальчика не смогут долго держать здесь.

Они провели в уютной тени оставшийся прогулочный час, разговаривали, узнавали друг друга, иногда молчали. Даже не имея часов, Стен как-то понял, что свободное время подошло к концу, тронул Тома за плечо.

– Прогулка вот-вот закончится, нам пора возвращаться.

– А задержаться нельзя?

– К сожалению, нет, здесь строгие правила.

– Странные здесь правила, очень уж суровые, – Том вздохнул и встал, отряхнулся.

Стен покивал, показывая, что полностью разделяет его позицию.

– Это так, – ответил он. – Но в понедельник будет новая прогулка, можем снова провести её вместе.

– Буду рад, – Том искренне улыбнулся ему.

– Я тоже. Приходи сюда, я буду ждать.

Вдалеке раздался голос дежурного доктора, напоминающего пациентам о том, что пора возвращаться в здание. Стен устремил в сторону звука внимательный взгляд, помолчал секунду и добавил:

– Нам действительно пора.

– Пошли.

Они подошли к краю естественного укрытия, и мужчина произнёс:

– Будет лучше, если мы вернёмся по отдельности, здесь не слишком поощряется общение между пациентами.

– Почему? – неподдельно удивился Том.

Стен пожал плечами.

– Не знаю. Сам же сказал – правила тут строгие и странные.

– Ну да… Тогда до встречи?

– До понедельника, – Стен ещё раз улыбнулся ему на прощание, по-дружески, легко похлопал по плечу и пошёл направо, чтобы по длинному пути обогнуть корпус и выйти к главному входу.

Том ещё несколько минут смотрел ему вслед, а когда вновь послышался оклик доктора, вздохнул и направился в противоположную сторону. Уходить со двора не хотелось, потому что, пусть он и обнесён огромным забором, это почти свобода, и можно общаться с кем захочешь – папа не поругает и не загонит обратно домой. Разве что доктора тоже против, но от них можно скрыться.