– А если они меня поймают?

– Сойдешь извращенцем, – отмахнулась она. – Звезды на тебя так действуют, хочется переодеться алесцийкой. При этом спасёшь полтора десятка невинных жизней. Подумай об этом, может ты родился ровно для этого случая, провидение, заговор богов.

Герд едва сдерживал смех и возмущение одновременно.

– А можно, ты будешь алесцийкой? У тебя и с грудью проблем не будет. Давай так, план такой: ты и я прямо сейчас, внесешь, так сказать, предоплату. Затем ты и стражники. Под конец я затолкаю этих дурёх в лодку и буду ждать свой перстень. Как тебе такой заговор?

– А если они меня поймают? Сойти извращенцем не получится. К тому же я не знаю город, а ты знаешь.

– Пока неубедительно, – остановился он и сложил руки на груди. – У тебя меч при себе. Если все, что я знаю об алесцийках верно, стражники погонятся за тобой, ночью ты их по одному перережешь в подворотнях.

– Женщины с тобой никуда не пойдут, – со знанием дела рассуждала она. – Представь, ночью к ним ворвётся такое откровенно бандитское рыло и предложит с ним бежать. В лучшем случае тебе плюнут в рожу, в худшем получишь коленом промеж ног.

Герд задумчиво почесал многодневную щетину и оттопырил нижнюю губу.

– Рыло моё не подходит. А изображать алесцийку щетина не мешает?

– Побреем. Кто знает, как выглядят алесцийки? Может у них в моде усы и мужские плечи.

Герд шумно втянул воздух в ноздри.

– Какие лихие бесы толкнули меня к тебе подойти? – ругнулся он.

– Это называется провидение.

– Я хотел развлечься с алесцийкой на своих тюках, а не изображать её подружку. И учти, я всё ещё хочу первого и не согласен со вторым.

– Ты перстень хочешь или нет? – взбеленилась она.

– Я бы хотел его ещё больше, если бы сам достал у тебя с груди, – плотоядно улыбнулся он.

– Извращенец!

– Да, я такой, – улыбнулся он самой обезоруживающей улыбкой и ногой толкнул дверь в свою халупу. – Не сдал тебя за вознаграждение, слушаю полный бред, уже меняю планы на вечер и прикидываю из чего будем делать грудь. Только извращенец на такое способен.

– Что, серьёзные были планы?

Аяна оглянулась по сторонам, всё на прежнем месте, и тюки, и хлам на полах и стенах.

– Н сомневайся, – важно заявил он. – Пошататься по пристани, зайти в пару злачных мест, перетереть с местной братией, может, какая работёнка привалит. Ты рушишь все мои благие начинания и лишаешь завтрашнего ужина.

– Завтра у тебя будет перстень, – она наклонилась к тряпью, чтобы подобрать костюм ночной алесцийки.

– Я не так уверен в этом, – спорил он. – Но даже если так, мне ещё нужно найти покупателя, сговориться, не продешевить, а заодно и головы не лишиться за него. Перстень непростой, дорогой.

Резон в этом есть, дорогая вещица в руках этого оборванца может стать причиной неприятностей, но это его проблемы, не ее.

– Раздевайся, – швырнула она в его сторону пару несвежих тряпиц.

– Наконец, я дождался стоящего предложения, – радостно пропел тот и скинул рубаху.

– У тебя что, нет нижнего белья? – возмутилась девушка.

Герд стянул штаны и блеснул подтянутыми ягодицами. Гралиец оказался худой, но жилистый, местами волосатый, что только усиливало общее впечатление. Он интересный, тело поджарое, мужественное, развитое. Герд не отказывался ни от какой работы, жил в порту, грузил трюмы, выходил в море, на нем только кости да жилы. Алесцийка из него получится, прямо сказать, на любителя.

– Ты ещё спроси, есть ли у меня постельное бельё. Его нет. Где будем крепить грудь? – крутился он, предлагая рассмотреть себя полностью.

– Я думаю, спереди будет правильнее, – задумчиво пробурчала она.

Сложнее всего вышло даже не с грудью. С ней промучились, но только потому, что Герд настаивал на заметном размере, а Аяна корректировала его на удобный для бегства. Трудно вышло с бёдрами, которые не получались убедительными. При ходьбе бутафория съезжала, при беге может помешать так, что запутается в ногах и станет помехой.