– А у наших солдат в лучшем случае кожаные доспехи, – согласился Лотошник.

– Нас больше, мы можем создать союз с северными кочевниками, а у Ригоронца алесцийцы под боком, – огрызался тот.

– На южан надежды нет. Сегодня их королева принимает наших послов, а завтра придёт другая королева и примет послов Ригоронца. О, пусть бог продлит дни нашему Королю!

– С нами Агарон, они дадут нам доспехи и оружие, – не сдавался юноша.

– Как же, – фыркнул Нищий. – Жди от них помощи. Будут они печься о жизнях наших солдат? Они толкнут нас в самую мясорубку, и не для того, чтобы победить, а чтоб уменьшить численность армии Императора. Сколько при том сложит голову гралийцев, никто считать не будет.

– Ни наш любимый Генрад не хочет этой войны, – заметила Торговка, – ни Император Ялагр. Ригорон никогда не воевал с Гралицией. Что нам с ними делить?

– И кочевники, чуть не сложится, – поддержал её Лотошник, – сразу в Степь убегут, а Ригорону скажут, дескать, не прав был наш князь, мы его голову на кол посадили, у нас теперь новый князь, он не хочет войны с Ригороном.

– Бедный, бедный Генрад, – стенала женщина. – Кто бы снял с него это проклятие. Нашёлся бы такой кудесник.

– Снять его не могут, – поднял палец Нищий, – ни святоши, что всем богам молятся; ни знахари, что все болезни знают; ни языческие ведуны, что заговорами к тёмным силам обращаются. Говорят, даже агаронские магистраты сделать ничего не смогли. Неведомое зло поселилось в королевском дворце, нет нашему Королю от него никакого избавления.

– Отчего принц Загард проклятия не боится? – удивилась Торговка.

– Тройное оно, – со знанием дела продолжал бродяга. – Трёх королей заберёт, и Генрад из них последний.

Аяна слушала вполуха и недоверчиво хмыкала. Как пекутся о короле его подданные! В их глазах он – настоящий миротворец. Отец не верит в его миролюбие. Король Генрад наполовину агаронец и слушает Северных царей, как богов. Они толкают его к войне с Ригороном, и он бы пошёл. Но останавливает его вовсе не мистическое проклятие, и не семейный недуг, а ригоронский флот, что стоит в Гредене, крепости вдоль всего ригоронского побережья и армия, готовая встретить гралийцев копьями и щитами. В одиночку ему никогда не одолеть Империю, потому он сидит в своём логове и ждёт время.

Лучше бы Генрад разобрался с мародёрами, что наводнили Море течений, да с работорговлей нечистых на руку дельцов. Или ему выгодны оба дела, и казна получает большой доход от грязной торговли? В Пирлене открыто сбывают рабов кочевникам, все знают о том и нисколько не беспокоятся. Женщины второй день в сарае без окон, не выходят, едят и мочатся в одном месте. Среди них могут быть больные и беременные, они ждут покупателя в условиях самых ужасных.

Она задумала их вызволить. Безумство, не иначе, Аяна сама себя не понимала, но не могла перестать думать об этом. Среди них половина ригоронок, не меньше, они захвачены мародёрами и навсегда лишились родины и свободы, и участь их незавидна. Кто может их спасти? Ни один гралиец не сделает этого, для них это привычное течение жизни. У работорговцев своя собственная армия и высокое покровительство, их остановит только воля короля. Или другая воля.

Сил у неё немного, только один меч вкупе с непреодолимым желанием вмешаться и спасти несчастных. Чтобы отвлечь стражу, вывести полтора десятка пленниц, довести незамеченными до пристани и посадить на судно, нужен целый отряд, или одно чудо. А у неё нет даже лодки, Герд задерживается, она ищет его в суетливой толпе, волнуется и всё больше сомневается в своём помощнике. Тот в свою очередь ни о чём не волнуется, танцующей походкой идёт к ней и мальчишески улыбается.