– Хм. Если все так будут делать, то девяносто процентов людей бросят работу. Некому будет самолеты собирать, улицы подметать, детей в школе учить, – возразила я.

– А зачем вы думаете за всех? – как-то особенно серьезно спросил мой попутчик. – Вспомните, кто был вашим любимым учителем в школе. А знаете почему?

Я задумалась, а Алексей Иванович продолжил свой урок.

– Вспоминайте врачей, которые действительно любят то, чем занимаются. Предпринимателей, которые фанатеют от построения бизнеса. Инженеров, с детства увлеченных конструированием и с упоением выпускающих в жизнь одно изобретение за другим. У любого из них в основе каждого действия лежит глубинная любовь к тому делу, которым им повезло заниматься.

– Но ведь работу системы поддерживают простые люди. Которые не думают о том, как космические корабли бороздят… и про глубинную мотивацию. Им нужно семью кормить и детей растить например, – не успокаивалась я.

– А вот на этом моменте давайте остановимся поподробнее, – его указательный палец взметнулся вверх и, пролетев в двух сантиметрах от моего любопытного носа, завис в воздухе. От неожиданности я зависла вместе с ним. – Мы говорим про счастливых людей. И не всегда действие делает их счастливыми. Часто наша мотивация к его свершению «от любви»… «от сердца» обеспечивает то самое состояние радости, – продолжал Лидер. – Когда отец приносит «получку» своей семье, видит благодарность любимой жены и радость детей от нового велика или от новой книжки, этого мужчину не нужно больше заставлять работать. Он будет делать то, что может, с удовольствием, так как нашел для себя смысл действовать.

– Так что же мне делать с английским? У меня же тоже есть смысл – карьера. Признание. Успех, – недоумевала я.

– А вы чувствуете себя счастливой, когда приступаете к изучению? Бежите с радостью на урок?

Я почувствовала опять какую-то подставу. Глубоко вздохнула и на выдохе с грустью констатировала факт:

– Нет. Я предпочитаю пойти помыть посуду (хотя ненавижу это делать больше всего), чем открыть учебник по английскому. И на занятия я всегда опаздываю. Переношу подключение к уроку до последнего, чтобы он поменьше длился.

– Прокрастинируете, значит, – Алексей Иванович рассмеялся во весь голос. Так искренне, как мальчишка.

Я снова смутилась. «Ну что за полет такой сегодня! Начинала с ощущения уверенности и всезнайства. Деваху осудила за некачественное исполнение практики “прошения”. По внешнему виду вынесла ей приговор и вот уже сама стала объектом насмешек. Он, конечно, не со зла. Но так мне и надо. Не буду над другими потешаться», – выдало мне мое задетое эго.

– Ирина, вам нужно влюбиться, – и он снова засмеялся.

Я чуть из кресла не вывалилась.

– Вы серьезно? А других вариантов нет? – вытаращила я глаза. – У меня как бы свадьба скоро, – привела я веский аргумент.

– Ну я же не сказал, что в мужчину. Можно влюбиться в язык. В его произношение. В культуру или характер носителей этого чуда. В конце концов, я вижу, сколько всего вы изучаете, а ведь на английском написано очень много полезной литературы. Влюбитесь в язык через жажду знаний, – уже более сдержанно продолжил Алексей Иванович.

Я немного выдохнула и поняла, что информация про свадьбу была лишней.

– Хотя лучше бы, конечно, влюбиться по-настоящему! Это стопроцентная гарантия успеха. У вас просто не будет варианта не заговорить, – и он снова засмеялся.

Нет. Ну мне, конечно, нравится доставлять радость людям. Но как-то странно все это звучало. Как-то слишком глубоко задевало мои чувства. Как будто мой попутчик знал о моих сомнениях про свадьбу и про то, что одну я уже отменила год назад.