Это значит, что Нобиле не является единственным и главным героем этой книги, хотя и занимает в ней важное место. Значение, которое в последующие восемьдесят лет придавали реконструкции трагического фиаско и поискам ответственных за него, заслонило истинную историческую суть самого проекта – создание на Северном полюсе исследовательского центра, ведущего сообщение с Большой Землей при помощи радиосвязи. Следовательно, это не только исследовательская работа, имеющая огромное символическое значение для 1926 года, но еще и конкретный научный шаг вперед в освоении новых технологий.

Парадокс заключается в том, что именно итальянский морской флот, лучше всех осознававший научное значение и международный престиж экспедиции, понимавший потенциальные колониальные возможности на бескрайних просторах Арктики, станет, по мнению Нобиле, главным виновником провала операции. А команданте Романья, его представитель, так халатно (в чем несправедливо упрекали самого Нобиле) отнесется к своим обязанностям. Это тот морской флот, который должен был стать точкой опоры для обустройства полярной базы с новой радиосвязью. Сиколо первым подчеркнул плохо рассчитанные риски экспедиции. Достаточно сказать, что Нобиле считал главной целью наземные научные исследования и потому не взял на борт запасной аварийный радиопередатчик (после крушения «волшебным» образом он будет собран из обычного), и сократил количество радистов, вместо двух взяв только одного. Вдобавок к безответственности уже на организационном этапе были допущены очевидные просчеты. Например, не был сделан запрос в угольную шахту Ню-Олесунна, чтобы в случае чрезвычайной ситуации воспользоваться их радио. Ошибкой было использование радиосвязи на корабле «Читта ди Милано» и для служебных сообщений, и для репортажей журналистов, число которых после известия о трагедии росло в геометрической прогрессии. По сути, все участники экспедиции (Нобиле, военные, поддерживающие ее, финансировавшие экспедицию газеты) действовали в своих собственных интересах, не заботясь об успешном завершении операции в целом. Никто из них не думал о риске и не допускал вероятность неудачи. Но именно трагический исход предприятия вскрыл все недостатки выстроенных ранее схем, соглашений, связей и исключительных прав.

Итак, интерпретация событий, предложенная Сиколо, кажется мне обоснованной, хотя, как это бывает при написании истории, она остается открытой для дальнейших переосмыслений и трактовок.

Сиколо рассматривает запутанные конфликты врагов и друзей Нобиле сквозь иную, ранее неизвестную призму новаторской роли радиосвязи и печати в полярных экспедициях. Постепенно у Сиколо появлялось все больше новых вопросов, а роль идеологии и политики постепенно отходила на задний план. Чтобы решить усложняющуюся задачу, он был вынужден (и это ему удалось!) сделать всего одну вещь – расширить поиск источников, поднять еще больше архивов, прочитать больше газет, углубить и уточнить итальянскую и зарубежную библиографии. Расширить и углубить, углубить и расширить. Сопоставить источники. И, оторвав взгляд от микроскопа, под которым он разглядывал детали, посмотреть на них сверху, а потом, максимально увеличив расстояние, увидеть множество биографических хитросплетений, вызванных рядом случайностей и принятых решений, смелых порывов и соглашательств, ошибок, обид и успехов.

Преподаватели, придумывающие яркие метафоры о дистанцировании при изучении объекта (парашютиста ли, охотника ли за трюфелями), пытаются донести до многих поколений студентов, изучающих историю, антропологию и архитектуру, следующую мысль – чтобы увидеть в нужном фокусе все сложности реалии, надо надеть правильные очки. Множество метафор приходит в голову про поднимающийся и опускающийся дирижабль. Если мы отпустим его высоко в небо и лучше разглядим на расстоянии, нам удастся заметить разницу между сценариями 1926 и 1928 года.