— Ты очень грязная, детка. Тебя нужно срочно помыть, — нагло заявляет засранец и волочет возмущающуюся Каю в ванную комнату, где щедро и абсолютно безвозмездно дарит пчелке еще один яркий оргазм, и только после этого приступает к тому, для чего, собственно, и предназначен душ.
— По-моему, ты перестарался с количеством оргазмов, — со смешком, заключает Кая, когда он вытряхивает ее из полотенца на кровать.
— Ты недовольна, женщина?
— Волнуюсь, как бы тебе не влетело, одинокий воин[1], — поясняет она. Эйнар удивленно выгибает бровь, бережно накрывая девушку одеялом.
— В прошлой жизни друзья звали меня Нэро, — присев на край, мужчина ласково проводит костяшками по ее щеке.
— Мне не нравится, — морщится Кая. — Звучит почти, как зеро. А это ноль.
— Ты такая язва, пчелка, — надавив большим пальцем на ее губы, он шумно сглатывает. — В следующий раз я трахну тебя между сисек, может тогда ты прикусишь свой острый язычок?
— Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас? — лукаво усмехнувшись, Кая втягивает в рот его палец и с наслаждением посасывает.
— Боюсь на сегодня мы перевыполнили план, — с сожалением выдыхает Эйнар, нехотя убирая руку от сладострастных губ. — Ты прекрасна, Кая, и я дико тебя хочу, но нам нельзя привязываться друг к другу. Чувства сделают нас слабыми и уязвимыми.
— А кто говорит о чувствах? — приподнявшись на локте, Кая насмешливо изучает обескураженное выражение лица шведского красавчика. — Речь шла исключительно об оргазмах. В моей прошлой жизни они прекрасно существовали без чувств и привязанностей. Не принимай близко к сердцу, но вряд ли ты станешь исключением из правил. Я не влюбляюсь в каждого, кто доставляет мне удовольствие.
— А в кого влюбляешься? — серьёзным тоном интересуется Эйнар.
— Не знаю. Может быть, я не создана для любви? — пожав плечами, Кая устало откидывается на подушки и жестом показывает парню на выход. — Проваливай, если не хочешь продолжать.
— Стерва, — беззлобно отзывается он, вставая с кровати. — Ты вовсе не бессердечная, но будь осторожна, — оглянувшись в открывшемся проеме, тихо бросает уходящий гость. — Те, кто не влюблялся в ранней юности, беззащитны. У них отсутствует иммунитет, не срабатывает инстинкт самосохранения. Если любовь случится, она раздавит тебя быстрее, чем ты распознаешь первые признаки.
— Расслабься, малыш. Мне это не грозит, — сонно потянувшись, отзывается Кая.
Начиная с этого дня пункт с оргазмами закрепляется в расписании пчелки из пятой соты на постоянной основе и следует сразу после сеанса расслабляющего массажа. Но как правило, нетерпеливая и страстная парочка приступала к выполнению еще в процессе.
Получив доступ к единственному разрешенному в этом аду источнику удовольствия, они жадно пили из него, изучая эротические пределы друг друга с энтузиазмом первооткрывателей. Надо признать, что ослепительные сильнейшие оргазмы испытывала не только Кая. Отсутствие у пчелки комплексов и женской стыдливости, стало для Эйнара настоящим искушением, мучительной пыткой и немыслимым наслаждением. Она удовлетворяла его всеми мыслимыми и немыслимыми способами, иногда руками, иногда позволяя трахать себя между грудей, ягодиц и даже между сжатых коленей. Кая и сама дико возбуждалась, наблюдая за тем, как Эйнар теряет самоконтроль, рычит от похоти, мастурбируя об ее тело, ладони, покрытую испариной кожу. Оказывается, запрет на физическое проникновение далеко не проблема, если двое охвачены сумасшедшим возбуждением и предельно откровенные в своих желаниях.
Неудивительно, что к секс-игрушкам они так и не притронулись, им хватало всего, что могли дать губы, языки, пальцы и многочисленные чувствительные зоны горячих молодых тел. Это было за гранью, за гранью имеющегося у обоих богатого опыта. Без преувеличений — самый грязный и развратный секс в их жизни, в чем они не раз изумленно признавались друг другу. Возможно, особую остроту придавали запреты и неусыпное наблюдение камер, подстегивая возбуждение, удерживая желание на самом пике.