Я уже говорила, что неведение – самая ужасная эмоция? Тогда повторюсь. Не представляю, что может быть хуже этого состояния. Может быть, неопределенность. Хотя лично для меня это две стороны одной монеты. Когда ты не понимаешь первопричин происходящего, то не можешь просчитать исход будущего. Тупо зависаешь в моменте, барахтаясь, как выброшенная на берег рыба. Она тоже не понимает, какого черта ее выкинуло волной из уютного дома и придет ли следом вторая, чтобы забрать обратно. Задохнется она или останется жить.

Печальная ассоциация, правда? А самое чудовищное, что ни рыбка, ни я не можем повлиять на обстоятельства. Нам остается только ждать. Разница лишь в том, что я могу продержаться дольше рыбки, у которой запас времени минимален.

Кстати, о времени. На тумбочке возле кровати я замечаю механический будильник, показывающий четыре часа утра. Если бы всё действительно пошло по плану генерала, то гости с «Фантома» уже могли бы быть здесь. А сейчас наверху развернулась настоящая междоусобная бойня, в которой солдаты в одинаковой форме убивают друг друга без каких‑либо веских причин. Впрочем, за пределами острова такое тоже случается нередко и масштабы боестолкновений намного круче, чем здесь.

Взяв с тумбочки часы, ставлю их напротив головы. Залипнув взглядом на плавно движущейся по кругу секундной стрелке, через какое‑то время погружаюсь в поверхностную полудрему. Периодически проваливаюсь глубже, но тут же выныриваю с бешено бьющимся сердцем. В ушах грохочет пульс, мерещатся звуки разрывающихся снарядов. Я снова смотрю на часы, как на спасительный якорь, и постепенно успокаиваюсь. За пару часов я подскакиваю таким образом не меньше десяти раз.

Устав от бесплодных попыток уснуть, чтобы хоть как‑то скоротать время, встаю с кровати и плетусь в сторону импровизированной кухни. Заглядываю в пустой холодильник и, тяжело вздохнув, наливаю себе стакан воды из‑под крана.

Уставившись отрешенным взглядом в стену, ловлю себя на том, что думаю об Эйнаре. И когда ненадолго провалилась в сон, мне тоже он снился… Неподвижно лежащий на черном снегу в окровавленной одежде с торчащими из спины осколками. Импульсивный влюбленный мальчишка. Иногда грубый и наглый, страшный врун и хам, но… настоящий, что ли.

«Ты моя доза адреналина, детка. Подсел, не соскочить уже. Всё им отдам. Ничего не нужно. Тебя только заберу…»

Прокручиваю в памяти его слова и снова расклеиваюсь, шмыгая носом.

Боже, как я могла так ошибаться на его счет?

Сколько раз Эй самоотверженно спасал меня, рисковал своей жизнью, прикрывал собой, получая тяжелые ранения? И сегодня, не раздумывая ни секунды, на автомате закрыл меня своим телом.

Никогда не прощу себя, если он не выживет. Эй не заслужил такого конца. Он должен. Нет, он просто обязан выкарабкаться. Всем назло.

В замке снова со скрежетом проворачивается ключ, скребком по нервам скрипят дверные петли. Я не знаю, кто там, но вариантов не так уж и много. Надо всего лишь оглянуться и положить конец парализующему напряжению, но мои ноги словно примагнитило к полу. Сердце пугливо бьется о ребра, горло сдавливает спазм.

Тишина убивает, статистические разряды лупят по застывшему телу. Вибрация приближающихся шагов посылает табун мурашек по напряженному позвоночнику. Только один человек умеет передвигаться, не издавая ни звука… Только один способен сшибать с ног своей бешеной энергетикой.

Мне хочется убежать, спрятаться, забиться в угол, но, сжав в пальцах стакан, я медленно оборачиваюсь, уже точно зная, кому предстоит взглянуть в глаза. Голубые, пронизывающие, вспарывающие грудину режущим взглядом. «Господи, дай мне сил не грохнуться в обморок», – мысленно молю я. Наверное, упоминание Бога в присутствии дьявола – высшая степень кощунства, но в этом гребаном аду всем плевать на нормы морали и религиозные устои, в том числе и мне.