На третьем обороте по медотсеку, когда пот уже тек градом по спине, а во рту было кисло от одного предвкушения, что в новогоднюю ночь придётся пить компот и закусывать стандартным рационом, в коридоре раздался грохот. Что-то упало и разбилось. Римма прислушалась, разогнулась, чтобы выйти из отсека, затем почесала затылок и решила не выглядывать. В конце концов, ей и медотсека хватит. Кто там что разбил, пусть сам и отмывает.

Запустив стерилизацию, она вышла из отсека и направилась в кают-компанию. Там явно что-то происходило. Весь экипаж собрался вокруг центра комнаты и охал от восторга. Римма попыталась протиснуться вперед, но потом передумала и уже почти ушла, как ее схватили за руку.

– Римка, вот ты где! Чего не откликаешься , тебя три раза уже приглашали. Иди скорее!

– Я медотсек мыла. Куда меня вызывали, зачем? – Но десяток рук уже вытащили её в центр каюты, где красовалась – о боже – ёлка! Самая настоящая ёлка! Капитан в смешном красном колпаке вместо бессменной фуражки вручил ей коробочку с подарком.

– Ну а теперь, – зычный бас корабельного врача легко перекрыл гвалт голосов, – все к столу. Разливаем шампанское!

Шампанское? Римма застыла в удивлении. Откуда тут шампанское? Но оно было. Зелёные бутылки с золотистыми этикетками при вскрытии пенились, заполняя помещение запахом настоящего новогоднего чуда.

– Пожалуй, пришла пора поднять бокал и за того, кто устроил маленькое чудо. За навигатора Павла. И даже если двигатель не вынес проложенной трассы, не доставив нас к празднику, то Павел проявил настоящее искусство навигатора, доставив праздник к нам, организовав доставку прямо к нам корабль! За тебя, Павел! – капитан приветственно поднял бокал.

Римма удивленно отыскала глазами Пашку-бурята. Это он организовал праздник? Невероятно! Он же всегда был сам по себе. Проложенные им трассы вызывали ужас, но потом оказывалось, что именно это беспорядочные прыжки от звезды к звезде позволяли им доставлять скоропортящиеся грузы вовремя. Сам он смеялся и говорил, что остальные не понимают прекрасного, потому что такое соседство хаоса и точности всегда будет раздражать человеческий разум. Пашка поймал на себе ее взгляд, обернулся и отсалютовал бокалом.

– Римма, – подошёл к ней Сергей Петрович, – давно хотел спросить, а почему вы все зовёте абсолютного европеоида Пашу бурятом?

Римма пожала плечами:

– Ну-у, так повелось. Мы все тут из Воронежской лётной академии, а Пашка из Хабаровска. Ну и он часто же только часам к трём дня выползает в кают-компанию. Выползает и говорит «доброе утро», видимо, так и не перестроился под корабельное время, а оно у нас по Москве стоит.

Сергей Петрович обескураженно покачал головой:

– Дела-а, я давно говорил, что система образования ни к черту, но думал, что в лётных все-таки получше будет. То есть вы не только географию не знаете, причислив Хабаровск к Бурятии, но ещё и в часовых поясах не разбираетесь. Если б Паша жил по бурятскому времени, он бы в пять утра вас всех будил.

– Папа, а что будет, когда мы его убьём? – Лера сноровисто прижалась щекой к гладкому ложу ружья и навела ствол на тонкую ветку метрах в трёхстах от нас. Хотел бы я знать ответ на её вопрос. Как раньше – вряд ли получится, а как сейчас – невозможно.

Даже не знаю, с чего всё началось. То ли с высадки Perseverance на Марсе, то ли с Армстронга с его шагами по Луне, а может, и вовсе с «Мир, Ленин, СССР», бездумно отправленных в космос радиотелеграммой сто лет назад. Хотя не удивлюсь, если Иисус тоже был их проектом. Кто такие «они»? Да чтоб я знал!