– А что будет, если я просто заберу твой велик?

Он потянул за руль, чтобы вырвать у меня велосипед.

Некоторое время мы боролись, но потом я разжала хватку и сказала, словно уступая:

– Бери, чего уж там. Девчоночий велик – как раз то, что тебе надо. То-то будет смеху, когда это окажется выложенным в Интернете.

Тревор задумался. Парни из его компании хмыкали в кулаки. В конце концов мой извечный враг отпустил руль, и велосипед упал на дорогу.

– Нам пора возвращаться. Уже темнеет, – заметил один из футболистов.

Тревор встретился со мной взглядом, в котором читалось мучительное раздражение. У него имелся мой портрет, написанный Александром, но только и всего. Теперь я стояла здесь, перед ним. Он не мог не страдать от осознания того, что я, наверное, единственная в городе девушка, которую ему не заполучить, а может быть, и единственная, которую ему по-настоящему хочется.

– Ладно, ребята, валим отсюда, – промолвил он наконец. – А ты можешь катить к своему придурку.

Я отряхнулась, подняла велосипед, подумала, что Тревору можно было бы посочувствовать, не будь он сам виноват, и продолжила свой путь мимо него, сквозь толпу приятелей-футболистов. Они двинулись в противоположном направлении.

Не желая упустить ни минуты из того драгоценного времени, которое могла провести с Александром и Себастьяном, я крутила педали со всей мочи. Ощущение было такое, словно мне пришлось затаскивать велик на холм на себе. К тому моменту, когда добралась наконец до крыльца, я вымоталась настолько, что у меня едва хватило сил постучаться. Когда Джеймсон отворил дверь, я даже не отдышалась, не говоря уж о том, чтобы привести себя в порядок.

– Добрый вечер, мисс Рэйвен. С вами все в порядке? – осведомился Джеймсон, как всегда безупречно жутковатый в своей серой униформе дворецкого.

– Все прекрасно, – заверила я его. – Лучше не бывает.

– Вы уверены?

В его голосе звучала искренняя, доброжелательная озабоченность.

Я и сама догадывалась, что видок у меня еще тот, но проверить свои догадки возможности не имела по причине отсутствия в особняке зеркал. Правда, в моей косметичке лежало складное зеркальце Руби, но я не решалась им воспользоваться из уважения к традициям этого дома. Потому обошлась тем, что кое-как поправила прическу и попыталась разгладить на себе одежду.

– Думаю, они наверху, – промолвил Джеймсон, указывая на лестницу.

Я поспешила по скрипучим ступеням и, проходя мимо комнаты, выделенной Себастьяну, не преминула туда заглянуть. Помещение, еще недавно пустое, оказалось полностью захламленным. На дощатом полу вперемешку валялись шмотки, диски, игры и прочая всячина. Причем впечатление складывалось такое, будто этот беспорядок царит здесь с незапамятных пор. Среди всего этого красовался полностью собранный гроб, накрытый крышкой и, на манер дорожного чемодана, обклеенный стикерами с названиями таких городов, как Лиссабон, Пекин или Рим.

Из холла доносились звуки сражения. Я поспешила туда, где стоял телевизор, и обнаружила парней. Себастьян забросил ноги на кофейный столик, в одной руке сжимал игровой пульт, в другой – мобильный телефон. На экране разворачивался поединок двух рыцарей.

Увидев меня в дверном проеме, Александр тут же с озабоченным видом поднялся на ноги. Себастьян встать и не подумал, зато не преминул воспользоваться тем, что соперник отвлекся, и его синий рыцарь мигом огрел мечом красного бойца Стерлинга.

– С тобой все в порядке? – спросил возлюбленный.

– А с тобой? – поинтересовалась, в свою очередь, я. – Думаю, он тебя расплющил.

– Что?.. Но это же только игра.

– Неужели я выгляжу так ужасно? – вырвалось у меня.